Ровно в 23 часа по центральноевропейскому времени в зал, украшенный государственными флагами СССР, США и Великобритании, вошли представители советского Верховного Главнокомандования, а также союзного верховного командования. В зале уже находились несколько советских генералов, дипломатические работники, советские и иностранные журналисты, английские и американские генералы, сопровождающие Эйзенхауэра. Маршал Жуков поприветствовал представителей союзников и распорядился ввести германскую делегацию. По предложению Жукова глава германской делегации фельдмаршал Кейтель предъявил документы о своих полномочиях. Это были бумаги о сложении полномочий с рейхспрезидента Геринга и рейхсканцлера Гиммлера и передаче этих полномочий соответственно фон Беку и фон Шуленбургу. А также собственно подтверждение полномочий от нового рейхспрезидента фон Бека. Затем маршал задал вопрос, имеет ли германская делегация на руках Акт о безоговорочной капитуляции и изучила ли она его. После утвердительного ответа представители германских вооруженных сил по знаку маршала Жукова подписали акт, составленный в девяти экземплярах (по три экземпляра на русском, английском и немецком языках). Затем свои подписи поставили представители союзных войск: Жуков, Эйзенхауэр, Монтгомери. Немецкая делегация покинула зал. Процедура подписания безоговорочной капитуляции закончилась в 23:47 по среднеевропейскому времени (1:47 9 мая 1944 года по московскому времени). После этого все прошли в соседний зал, где состоялся большой прием по случаю окончания войны.
Северов стоял в углу зала с бокалом шампанского в руках и смотрел на радующихся людей, произносились тосты, люди смеялись, обнимались, что-то рассказывали друг другу. Со стороны казалось, что совместная победа над таким сильным врагом объединила их всерьез и надолго. Возможно, некоторые так искренне считали. Но Северов знал, что скоро, очень скоро все изменится. Красная Армия в этой истории зашла намного дальше, чем в прошлой, а ведь даже тогда союзники считали, что она забралась слишком глубоко на запад. Нечистоплотность, мелкие и крупные пакости были вполне в ходу еще до окончания войны. Взять хотя бы подписание первого акта о капитуляции 7 мая 1945 года в Реймсе. Олег наблюдал за стоящими рядом Жуковым, Эйзенхауэром и Монтгомери. Георгий Константинович имел вид очень счастливого человека, но взгляды, которые он бросал на своих собеседников, показывали, что благодушной расслабленности у маршала нет. Эйзенхауэр также выглядел очень довольным, но по нему также было видно, что внутри него есть чувство обеспокоенности. Жуков был ему симпатичен как решительный и талантливый военачальник, как человек, который командовал огромной, победоносной, самой сильной в мире армией. Но как представитель своей страны, как человек, принадлежащий к высоким правительственным кругам, он понимал, что вчерашний союзник легко может превратиться в противника. На лице Монтгомери проявления чувств читались гораздо хуже, чем у Айка, но было видно, что его немаленькое тщеславие вполне удовлетворено. Пренебрежительное отношение к русским варварам проявлялось не столь явно, но было ясно, что друзьями этот человек ни Жукова, ни советских генералов не считает в принципе. Вынужден улыбаться, как улыбался бы китайцам или неграм с Берега Слоновой Кости. А самое интересное заключалось в том, что рядовые солдаты и многие офицеры английской и, особенно, американской армий искренне считали - рассматривать русских в качестве врагов нонсенс, глупая шутка.