Еще перед отъездом в Потсдам Олег написал представления участников боя у аэродрома к наградам. Со своими было все ясно, с остальными помог Булочкин. Он опросил выживших, составил общую картину, кто что делал. Получилось следующее. Для своих: рядовой и младший начальствующий состав - ордена Славы, офицеры - ордена Красного Знамени. К сожалению, многие посмертно. Пехотинцев представили кого к медали «За отвагу», кого к ордену Отечественной войны, нескольких человек к ордену Красной Звезды, а старшего лейтенанта к ордену Красного Знамени. Северов еще посмеялся, что Булочкину, как заместителю командующего армией, можно было и Кутузова дать, разумеется 1-й степени, но масштаб битвы мелковат, ротой против батальона. Хохотали оба, после чего Петрович серьезно сказал, что как зам по тылу на полководческие ордена не претендует. Живы остались, это самое главное. Тем более, что Василиса со дня на день должна родить, а это для молодого отца и есть самая главная награда.
На лечение Олега определили в госпиталь, который располагался неподалеку от дворца. Режим был довольно свободный, поскольку кроме перевязок ничего больше не делали, так что Северов целых восемь дней просто гулял и наслаждался жизнью.
Нет, заботы были. Уже 10-го утром появилась Настя, бросилась на шею, заплакала. Успокоил. Вечером 10-го, когда Северов разделся на ночь и Настя увидела его, замотанного как мумия в бинты, снова расплакалась. Провела с ним три дня, после чего улетела обратно на Пютниц сдавать дела. Жуков ее сделал летчицей эскадрильи связи при администрации. Девушка призналась, что серьезно готовится к экзаменам в институт, повторяет математику, физику, русский язык и литературу. Такой подход Северову понравился. А еще сказала, что занимается английским. Немецкий у Насти был неплох, говорила бегло. С французским было хуже, но кое-как объясниться могла. А вот английский пришлось учить с нуля, но хорошая память и усидчивость давали результат.
В свободное время Северов не только гулял, он связался со всеми подразделениями, после чего к нему стали прибывать все командиры с краткими отчетами. С каждым поговорил, определил задачи на ближайшее время. Прилетели и генерал Орлов с полковником Воронцовым и подполковником Корнеевым. С ними разговор был особый. Кроме парада необходимо было готовиться к переброске на Дальний Восток, к освоению нового театра военных действий. Переброска должна начаться в первых числах июня, если не будет других вводных.
Также Олег встретился с фон Беком и фон Шуленбургом, которые познакомили его с Хеннингом фон Тресковым, Хансом Остером и Клаусом Шенком фон Штауффенбергом. Последний не был ранен в Северной Африке и не потерял кисть правой руки и глаз. То, что Северов присутствовал при подписании капитуляции, немцам было известно, но Олег об этом говорить не стал. Вообще не упоминал про капитуляцию, говорил только о насущных задачах и ближайшем будущем. Не предъявленные пока официально требования союзников к Советскому Союзу по разделу Германии вплоть до раздробления на множество государств были им известны. Жуков уже заверил их, что на подобные шаги СССР не пойдет, более того, никаких оккупационных зон на территории, занятой Красной Армией, выделять не будет. Далеко не все в кругах, близких к заговорщикам, хотели сотрудничать с Советским Союзом. Олег терпеливо разъяснил, что открытого противодействия Советская военная администрация не потерпит. Устранить пассивных недовольных можно, но хотелось бы, чтобы сами сторонники сотрудничества убедили своих соотечественников. Процесс это долгий, даже болезненный, но так будет правильней. Тем более, что денацификация тоже дело небыстрое и непростое. Фон Бек признался, что сотрудничество с представителями Красной Армии идет неплохо, но они чувствуют, что до хорошего отношения к ним, к немцам, еще далеко. Впрочем, никто из них не обижается, после такой войны это было бы глупостью. Олег, понимая какое важное дело делают сейчас эти немцы, договорился с ними, что они будут немедленно обращаться к нему при наличии проблем.