Не поймите меня неправильно. Любовь с первого взгляда не существует. Вторые половинки бывают лишь в сказках. А похоть — не любовь, и не имеет значение, как тщательно ты стараешься убедить в этом самого себя.
Чувства исчезли. Одержимость перешла в другое русло. Истинные мотивы никогда надолго не бывают скрыты.
Итак, хоть я и был полностью заинтригован женщиной напротив меня, но не помешался на идее, что это когда-нибудь сможет превратиться в нечто большее. Я верил в статистику. Она была одной из 3,7 миллиардов женщин на этой планете. Статистически у меня имелись огромные шансы влюбиться в овечку, чем в женщину со сломанной судьбой. Но я всё же оставался сторонником того, что люди входят в нашу жизнь по каким-либо причинам и только нам решать, почему так происходит.
Да. Я собирался в ад, потому что прежде чем я позволю ей пристрелить меня, рассказав о Трэвисе, мне нужно понять, почему она здесь, в моей жизни.
— Итак, как ты назовёшь свой новый ресторан? — спросила она, отщипнув кусочек бургера, прежде чем положить его к себе в рот. Таким образом, она съела почти весь свой бургер.
Серьёзно. Это было чертовски мило.
Я улыбнулся и откинулся спиной на мягкую обивку кабинки, мой бургер был уже давно съеден.
— «Таннерхаус».
Она прикрыла рукой рот и пробормотала с полным ртом.
— Ты шутишь?
— К несчастью, да. Всё намного хуже. Ведь слова соединили в одно. Таннерхаус. Как Портерхаус, в одно слово.
Она рассмеялась, и этот звук проник мне под кожу.
Трахнуть Эверест. Это было так, как будто я проложил себе дорогу к небесам. (И, да, я осознал, насколько чертовски плоха была эта мысль. Но, чёрт возьми, это чувствовалось так хорошо, когда звук её смеха вызвал из моего горла ответный смешок).
Я пытался не пялиться на рот женщины, но это было бесполезно. Её губы похожи на идеальный полумесяц, розовые и пухлые.
Пока Шарлотта не начала открываться мне, у меня не было сомнений, что всё в ней было таким женственным. Даже простые вещи, такие как два пальца, которыми она заправляла пряди за ухо, или как она опускала вилку после каждого укуса, были почти изящными.
Когда она поймала мой взгляд, её щеки покраснели, и она отвела глаза, её длинные прямые волосы упали ей на лицо, закрывая его.
Мои руки чесались от желания тронуть её за плечо, чтобы я смог снова увидеть её лицо. Как только я собирался поддаться этому желанию, она подняла голову, в её глазах искрилась доселе неведанная уверенность.
— Твой брат — основатель телешоу.
Я кивнул.
— Если ты имеешь в виду, что, как шоумен, его жизненная цель состоит в игре на моих нервах, то да. В этом он преуспел.