— А что происходит сейчас? Почему ты здесь и притворяешься членом моей команды? Мы оба понимаем, что ты тут не для того, чтобы стучать молотком. Итак, зачем тогда? Собираешься обокрасть парней, пока они пашут на стройплощадке? Никто не ожидает такого от невинной штучки вроде тебя, но я-то тебя вычислил.
Я протягиваю руку, чтобы поднять ее подбородок и заставить посмотреть мне в глаза.
Она отворачивается от моего прикосновения и метает в меня невидимые кинжалы.
— Я не притворяюсь парнем и никогда никому не лгала, — настаивает она сквозь стиснутые зубы. — Я просто решила, что лучше не рекламировать на каждом углу, что я - женщина. Есть разница.
— Это ты делала в баре той ночью? Рекламировала себя?
Ее рука взлетает вверх, но я ловлю ее прежде, чем та касается моей щеки.
Я отпускаю ее как раз перед тем, как Тейлор поворачивается и пытается открыть дверь.
Потянувшись к дверной ручке, она оборачивается, и на ее щеках видны слезы.
— Ты ошибаешься. Я здесь, чтобы работать, даже если ты мне не веришь.
— Да, — говорю это голосом, как будто вся эта конфронтация ниже моего достоинства, и качаю головой. — Я тебе не верю.
Когда дверь захлопывается, у меня мелькает мысль: «Великолепно, теперь все кончено».
Вот только ничего не кажется великолепным.
Даже близко.
Так вот какая она - чистая, неподдельная ярость. Во мне столько злости, что я могу поднять машину и бросить ее через футбольное поле. Я могу разорвать телефонный справочник пополам. Могу выйти из «пикапа» и добежать до дома. И я не про то притворство, что было в школе, когда за мной наблюдала учитель по физкультуре. Я про настоящий тотальный спринт: руки, согнутые в локтях и ветер в волосах. Вот, что я чувствую, сидя в автомобиле Джереми по дороге в Оук Дейл в пятницу вечером.
Он же счастлив как моллюск. В подстаканнике лежит чек на тысячу с лишним баксов, а размашистая подпись Итана красуется в правом нижнем углу. Джереми спросил, сколько получила я, и я ответила, что примерно такую же сумму.
— Серьезно? — Судя по всему, он удивлен. — Мне заплатили немного больше, потому что у меня есть опыт в строительстве.
— Ну, а мне прибавили потому, что работать на босса не так-то просто, — огрызаюсь я.
Мой гнев его нисколько не затрагивает.
— Ага. Я видел его несколько раз на стройплощадке, но он не казался таким уж плохим. Я понимаю, почему люди боятся его... У него такое выражение лица, но он не орал, не кричал на людей... ничего такого.
— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?
Да о чем угодно!
Я готова слушать длинную всеохватывающую дискуссию о текущем состоянии политики в Америке между людьми, разговаривающими со скоростью улитки, если это будет означать, что мне не нужно продолжать обсуждать Итана Стоуна.