— Девчонка! Ты что себе позволяешь? Забыла, откуда пришла? Да я с грязью тебя смешаю, отдам зенам на опыты. Будешь сдыхать медленной, мучительной смертью, и никто мне не помешает. Ты слово дала.
Смотрю на Ашиля снизу вверх. Мне больно от того, что упала, но ещё больнее внутри. Душа разрывается, верить не хочет. Его слова отрезвляют, представляя во всей красе того, в кого я была влюблена и кому доверяла.
— Одумайтесь, господин, — умоляю, — я много знаю, умею. Я могу пригодиться в другом. Не делайте из меня шлюху, прошу вас!
Лицо леварца бесстрастно. Лишь на последнем слове он немного прищуривается.
— Шлюху?
Он замирает, словно я сообщила ему нечто важное. Неужели понял, что чистотой не разбрасываются? Но надежда умирает мгновенно, когда слышу циничное:
— Надо восстановить ей невинность. Шелем не должен ничего знать о нашей связи. Так будет лучше. Обоим.
Ашиль поворачивается к Цеване, отдавая распоряжение. Наставница стоит неподалёку и слышит наш диалог. Мне было бы легче видеть на её лице злорадство, но нет — Цевана бесстрастна. Она изначально знала кто я, кем стану, какая меня ждёт судьба.
Выходит я — марионетка. Дурочку приютили, влюбили, выучили, чтобы сделать полезной. А что ему важно? Моё лицо? Внешность? Им важна моя схожесть с любовницей Шелема. Они хотят её заменить. Но если я воспротивлюсь, как они заставят меня? Да пусть хоть убьют!
Ещё полбеды наступить на своё достоинство и отправиться к Шелему, стать настоящей шпионкой. Но что случится, если заговор вскроется? Что станет со мной? Кто меня спасёт от расправы?
И так, и эдак — плохо. Очень и очень плохо! А что если всё — проверка на преданность Ашилю? Допустим, это новый этап на характер и мою несгибаемость, а, может, на чувства?
Поднимаюсь с решительным видом. В висках пульсирует кровь. Руки сжимаются в кулаки.
— Я никуда не поеду! Можете убить, растерзать, выбросить на улицу. Но вы не заставите меня лечь под другого и доносить.
Ашиль молчит, обстановка давит. В воздухе будто слышится звон. Впрочем, так возможно звенят мои нервы, так сильно я жду ответа. Наконец Хорас отмирает, поворачивается к Цеване.
— Выбрось её на воздух, — сухо приказывает. — Пусть остынет и всё обдумает. Или сдохнет, если захочет.
Жест рукой, Цевана испаряется, чтобы вернуться. Вместе с ней приходят солдаты. Не верю в происходящее. Все оставшиеся минуты смотрю прямо на Ашиля. Я не могла быть раньше настолько слепой, чтоб не видеть циничную улыбку, холодный взгляд, жёсткость в чертах лица.
Меня подхватывают и тащат. Молчу. Молчу на выходе из зала, в коридорах, молчу до тех пор, пока не оказываюсь на открытой площадке, которую от пронзительного ветра спасают лишь стены. Впереди пропасть, холодный воздух, сталь и бетон.