Короткий… А Короткий где? Наверно уже проснулся и учесал в гараж, колдовать над луноходом. Короткий вообще всегда рано вставал. Жаворонок, что с него возьмёшь.
Следующая комната Тьмы и Беды пустовала, по известным причинам.
Бабка тоже спала, положив по-детски под щеку ладошки и совершенно по-стариковски нахмурившись. Скорый осветлил её суровые сны, и женщина расслабилась, разгладила морщинки на переносице, улыбнулась.
Игла тоже спала. Спокойно и деловито. Господи! Она даже сон воспринимала как серьёзный и необходимый процесс. Ох, Мазур. Железная баба.
Стоп! А это что такое?! Ванесса лежала головой на груди Короткого, который дрых в её постели. Пашка хмыкнул — права была Бабка.
Потом задумался. Может свадьбу сыграть. Нет — правда. А то ведь тут так всё и будет идти. Без праздников. А праздники в жизни нужны. Праздники, это рукотворная радость.
— Сегодня же, — решил он, — поговорю с Бабкой, и вообще — с массами.
За окном стояла темнота и Скорый решил ещё поспать. И усыпил сам себя.
Проснулся, когда Тьма перелезла через него, накинула халатик и потопала в коридор.
Вернулась, присела на край кровати и сообщила.
— Я выспалась. Пойду на кухню.
— Меня с собой возьмёшь?
— Ну, так — вставай.
Когда немытый и непричёсанный народ повылазил в гостиную, Пашка уже нажарил в духовке целый противень картошки, а Танечка развела и вскипятила пятилитровую кастрюльку сухого молока.
Все принялись вяло ковырять завтрак.
Самыми последними из купе выбрались Ванесса с Коротким. На что Бабка незамедлила отреагировать.
— Ну вот! Я же говорила!
Мазур отмахнулась.
— Ай, Милка, не строй из себя пророка.
— Да ладно тебе, не серчай.
Ванесса ничего не сказала и уплыла в душевую, напевая и помахивая в такт зубной щёткой. А Короткий сел за стол и, на вопросительный взгляды команды, приподнял бровь.
— А что особенного? Мы тоже люди…
Шило потыкал в него вилкой с картошкой.
— Я, Аркашка, горжусь тобой. Такую ба… э-э… женщину завалить… Это что-то…
— Господи. Шило, кто тебя воспитывал?
Короткий вздохнул, помотал огорчённо головой. Что, мол, возьмёшь с этого некультурного обормота.
Ванесса вышла из душа одетая с иголочки, села за стол, внимательно осмотрела команду. И принялась за картошку с молоком. Ментат! Ей ничего спрашивать не надо. Прожевала и, всё-таки, спросила ни на кого не глядя.
— Я только не пойму — чему вы радуетесь.
Бабка, как всегда выдала прямолинейное.
— Я, лично, за тебя радуюсь. Хватит уже монашкой жить.
— Монашкой?… Я произвожу именно такое впечатление?
— Нет. Ты производишь впечатление хорошо отлаженного механизма.