Цемента действительно было очень много. Огромная площадь была заставлена поддонами со штабелями мешков в рост человека.
Бабка вышла из конторки и поманила Пашку пальцем.
Зашли в киздымчик. Бабка сняла шлем и положила его на стол. И жестом приказала Скорому сделать так же. После спросила.
— Ну? И что ты обо всём этом думаешь?
— О ночном приключении? Я так понимаю, ты прикидываешь — какую пользу из этого можно извлечь?
— Да. Я начальник бригады и должна думать, и о безопасности, и о прибыли.
— Знаешь… Давай Ванесса со всем этим делом будет разбираться, а мы постараемся быть в курсе. И, время от времени, говорить с тобой с глазу на глаз. Так, как сейчас.
На этом и остановились.
Бабка подсказала.
— Погрузчик не ищи. Он вон там, у вторых ворот стоит.
Скорый ушёл. Подогнал фуру и с помощью погрузчика и двух мулов забил её поддонами под завязку.
Собрались ехать домой. Но Беда сказала.
— Я тут кошечку видела.
Бабка удивилась.
— Что-то тебе на скотину везёт. То собачка, то кошечка… Ну, и где эта драгоценность?
— На конторе сидит. Пошли — покажу.
Пошли.
На крыше конторы действительно увидели. Только не кошечку, а кота. Это был крупный кошак. Светло-коричневый, с тёмно-коричневыми, почти чёрными полосами. Неухоженный, со свалявшейся шерстью. Видно, что недоедающий.
Он сидел на бордюре плоской крыши двухэтажной конторы и настороженно зыркал на подошедших людей. Дамы сразу засюсюкали.
— Кис, кис, кис.
Ага. Как бы не так. Зверюга оскалилась и зашипела.
Шило сказал.
— Ну его. Поехали.
Беда прямо обиделась.
— Рома! Я хочу кошку. Тобика у меня забрали, так пусть хоть кот будет… Он красивый.
Скорый усмехнулся, пошёл к торцу здания и полез наверх по пожарной лестнице.
Бабка спросила.
— Скорый, может Шило прав? Может — поехали уже?
Тот молча продолжал карабкаться, пачкая руки в ржавчине.
Залез на крышу, залитую гудроном, и пошёл к коту. Тот не стал ждать, когда его изловят, перебежал на противоположную сторону, и перелетел с крыши на ветку растущего у стены тополя.
Пашка тихо матюгнулся и подошел к краю. Прикинул расстояние. Разбежался и прыгнул следом за котом.
Так-то он рассчитал всё правильно. Приземлился… Точнее «притополился», точно туда, куда и предполагал. Но ветка… Она сломалась.
Первой примчалась Татьяна. Упала на коленки перед Пашкой. Запричитала испугано.
— Паша! Пашенька! Что?! Где болит?!
— Кажется, руку сломал. Да ладно, Тань. Всё нормально…
Пашка, кряхтя и придерживая сломанную левую руку, сел и прислонился спиной к стволу.
— Какой нормально! Не шевелись! Не шевелись! Надо шину наложить…
Пашка глянул в её расширенные от испуга глаза, в которых уже зарождались слёзы. и вот тут понял — насколько для Тьмы он дорогой человек. И насколько дорога для него эта девочка.