Эрик повернулся к нам:
– Профессии у вас какие?
– Он охотник, а я рыбак.
– Травница – царственно изрекла с-с-с… Света.
– Свежевание – удивила меня Семеновна.
– Чего? – затупил десятник.
– Шкуры снимаю. Туши разделываю. Любые твои желания, милый – осмолить, обскоблить, оскопить. Дорого, – мило улыбнувшись, выдула губами сердечко наша этническая валькирия. Смотри ты, даже и не думал, что она так может.
– А неплохой расклад для группы, – вдруг влез в разговор лавочник – особенно если потом добывающие профы производящими доиграть. Практически «каждый-каждому», я, блин, разорюсь за «обработку» им башлять, она дорогая. Это сырье, что наши нубы[24] тащат, копейки стоит. Я вообще, как только ники их увидел, сразу понял: это или просочившийся через медкомиссию маразм, или панки на пенсии – а они, сцуко, самые опасные. Что, деды, ноу-ноу-фьюче[25]? Курт[26] жив, рок-н-ролл мертв, панк нон дед??? Интересно, вы сами додумались эти профы выбрать, или подсказал кто?
Я уже ожидал тарабарское «школотанское посылание», но немка грубить не стала.
– Переход от сырьевой экономики к экономике обрабатывающей – первейшая наша задача, как говорил Ильич! – хихикнула она.
– Какой Ильич? – оторопел недоуменно слушавший весь этот безумный диспут Эрик.
– Второй. Статный бровеносец моего пионерского детства[27]. Экономная экономика[28], колготки с пузырями на коленках, сиськи-матиськи, сосиськи сраны[29], все дела. У тебя сейчас глаза выпадут, мужчина, я вас боюсь[30]. Все, все, не наливайся помидоркой, уже никто никуда не идет[31]! Как на духу признаюсь: мы «альтовца» в оборот взяли, когда наши мужички песочком коридор посыпать ушли. Пока лучший расклад с него не выжали – не слезли. Это вам, мужикам, благодать – мамонта на паркет у двери свалил и прыг на диван – пиво сосать, а нам хозяйство вести.
– Вы чо здесь – обкурились все?! – взорвался наконец Эрик. – Какие мамонты, какие сосиськи сосать? Мне через пятнадцать минут за второй группой выходить! Значит так: группа компактная, может кучно ходить. Индиго, давай камни на десятый участок, он самый безопасный, и шмот этому доходяге на ноги. Рукожопа я сам построю и забрифую. БЫСТРО давай!!!
Индиго, похоже, понял, что шутки кончились, и начал суетливо что-то выкладывать на прилавок, Эрик все это не менее торопливо прибирал.
– На ноги реально ничего нет, только на общую выносливость, на +2. Вот. Отвечаю – больше ничего, шаром покати.
И он положил на прилавок детскую панамку розового цвета.
Эрик цапнул добро не глядя, нахлобучил мне на голову и рявкнув: «За мной!», направился к двери. Оробевшими гусятами мы потянулись следом. И только Митрич, не проронивший до того ни слова, у самой двери наклонился ко мне, и доверительно-оглушительно «прошептал»: