— Ты противоречишь сам себе, — чуть задумчиво произнесла Анна, заставив его признать правоту своим смешком и кивком. — И я действительно не вижу в тебе мужчину.
— Почему? — с искренним любопытством спросил Хасин.
Опасная беседа в свете того, что его чувства и эмоции должны были остаться для Анны тайной за семью печатями. Но именно его натура — мужская — требовала ответа на этот вопрос. Принцесса ведь действительно не видела в нем мужчину: она не стеснялась его, не сдерживалась в его присутствии от какой-то смелости или непристойности. И пусть эти непристойности были мелкими — типа прикосновений, объятия и появления перед ним в полуобнаженном виде — они были. Анна в упор не видела в нем того, кого стоило бы стесняться и тушеваться, с кем нужно быть сдержанной и благопристойно вести себя. Нет, он нисколько не желал, чтобы было иначе. Просто было интересно понять, чем руководствуется девушка. Неужели действительно видит в нем всего лишь друга и защитника? Не воспринимает его иначе?
— Ты со мной с детства. Ты читал мне сказки на ночь, ты объяснял мне вещи, которые не спрашивают у мужчин. Ты отвечал на мои вопросы без оглядки на мой пол и возраст — за редким исключением. Ты не видел во мне девушку и ребенка. Я была для тебя чем-то гораздо большим. Ты стал для меня тем же.
Анна говорила почти не задумываясь, честно и откровенно — то, что думала. И это в ней безусловно нравилось демону — полное отсутствие недоверия и жеманности. Целиком и полностью, безоговорочно принцесса верила ему — во всем. И это грело его холодное сердце и ледяную душу.
— У меня есть для тебя сюрприз, — сменил тему Хасин, удовлетворившись ответом на свой вопрос.
— Какой? — искра заинтересованности и любопытства все-таки мелькнуло в грустных голубых глазах.
Вместо ответа Хасин улыбнулся и кивнул куда-то ей за спину. Анна обернулась и улыбка — нежная и трогательная — невольно расплылась на ее губах.
— Леди Мирай, — выдохнула девушка и, торопливо подхватив юбки, кинулась в сторону дома, где на крыльце стояла ее воспитательница, распахнув руки в объятьях.
Беловолосый демон проводил ожившую девушку довольным взглядом, коротко кивнул пожилой леди и оставил их вдвоем в саду, куда приказал подать для них поздний завтрак.
Анна и не подозревала, как сильно скучала по своей неизменной воспитательнице. Как ей не хватало ее ворчания и наставления на каждом шагу. Как она скучала по ее ласковым и нежным рукам, которые всегда трепетно и любяще обнимали ее по поводу и без, просто даря тепло и ободрение. Леди Мирай стала для Анны матерью, которой никогда не была Рабия. Именно она успокаивала ее по ночам, если не спалось. Она укладывала ее по вечерам в кроватку. Она купала ее вместе с горничной. Она играла с ней во всевозможные игры. Она отвечала на ее вопросы — по тысяче в день! Она рассказывала ей о людях и мире. Она научила ее половине того, что знала Анна — второй научил Хасин.