А на следующий день Матвей зашел за ними.
– Собирайтесь, – сказал он, – дрезина ждет.
Они вышли на платформу, и Ирка даже рот раскрыла, увидев дрезину с прицепленным к ней вагоном.
Пока ехали, она крутила головой, изумляясь. Михаил тоже оглядывался по сторонам – вот притормозили перед Фрунзенской, которая выглядела тоже какой-то затертой, зато красные флаги были и тут развешаны повсюду. «Товарищ Москвин», – краем уха услышал он и понял – это тот самый, которому не донес тогда послание раненый сталкер. Но дрезина уже катилась дальше – к Парку Культуры. Промелькнула Кропоткинская – ряды одинаковых палаток, чьи-то полустершиеся изображения на стенах и флаги, флаги, флаги. У врача сжалось сердце – как же обветшала эта станция. Ирка таращилась на диковинные колонны, казалось, не замечая бедности и неухоженности.
– Папа! Тут так красиво, – шепнула она. Матвей услышал, хмыкнув, как Михаилу показалось, одобрительно. Люди на платформе занимались своими делами и как будто не обратили на них никакого внимания. Дрезина снова нырнула в темный туннель, и вскоре они уже подъезжали к блокпостам Библиотеки имени Ленина.
Михаил испытывал щемящее чувство, видя эти станции, такие знакомые, после долгого перерыва. Они словно бы выцвели, и, кажется, недалек был тот час, когда начнут потихоньку рушиться. И все же жизнь здесь продолжалась каким-то чудом.
На подъезде к Библиотеке в глаза ударил свет. И на секунду Михаилу показалось, что все как прежде – что они с Ланкой едут в метро и сейчас выберутся из подземки и отправятся гулять в Александровский сад. Но он тут же вспомнил, что Ланка осталась лежать на берегу Сетуни, а рядом с ним – подросшая дочь, единственное, что у него осталось.
Матвей тем временем о чем-то уже толковал с подошедшими людьми в военной форме. Михаил заметил, что у них на висках татуировки – двуглавые орлы. Не удивился – Матвей предупреждал его, что власть в Полисе принадлежит кшатриям-военным и браминам-книжникам.
Насколько мог понять Михаил, их спутник объяснял встречавшим что-то про документы. Те недовольно качали головами. Потом один окинул взглядом их с Иркой и поманил к себе. Михаил, взяв за руку дочь, совсем растерявшуюся от обилия света и людей, выбрался на платформу.
– Я должен отправляться обратно, – сказал Матвей.
Михаил кивнул, не находя слов. Конечно, иначе и быть не могло, а вот Ирку такой поворот событий поразил. Она уже успела немного привыкнуть к неразговорчивому парню и чувствовала, что тот опекает их, стараясь не показывать этого. А теперь что же – бросает их одних среди чужих, где они никого не знают?