– Наверху завелись звери, – со вздохом отвечал врач. – Очень злые. Ты же не хочешь, чтоб они загрызли меня? За едой теперь надо ходить далеко, рядом мы все забрали.
– А может, надо уйти в другое место? – спросил Рустам, слышавший этот разговор. – Где еда осталась.
«Будем кочевать, как предки – чем плохо?», – усмехнулся про себя Михаил.
– Нельзя. У твоего папы болит нога. Младшие еще малы. Звери могут разорвать нас по пути, – пояснил он Рустаму.
Глаза мальчика мрачно сверкнули, но он ничего не сказал. У врача сердце сжималось, когда он глядел на исхудалые лица детей, но он не мог найти выход из положения.
Пришлось привыкнуть и к постоянному страху. Дети тем временем, хоть и жили впроголодь, потихоньку росли. Теперь они предпочитали игры в индейцев, и Михаил догадался, что причиной тому – рассказы Джека Лондона. Конечно же, умным и ловким индейским вождем в пестрой одежде и с самодельным копьем чаще всех был Рустам. Наташка была его скво, а роль белого человека доставалась Максиму. Понятно, что неуклюжий белый обычно пасовал перед отважным индейцем.
И все чаще они задавали вопросы, на которые все труднее было отвечать:
– Пап, а кроме нас, тут никто не живет?
– Никто. А надо, чтоб жили?
– Просто нас так мало. Мама говорит, раньше столько народу было в тех огромных домах. А теперь, значит, мы последние остались? А остальные все умерли, когда пришла Беда, да? А почему она пришла? Кто этого хотел? Вы ведь не хотели? – спросила Ирка.
Он не знал, что ответить дочери.
– Нет, конечно, – сказал Михаил. Ни я, ни мама, ни дядя Игорь – никто из нас.
– А почему же вы ничего не сделали?
– Не успели, – сказал Михаил. – Не все зависит от нас.
И увидел, как недоверчиво уставился на него Рустам.
– Понимаете, – сказал врач, осторожно подбирая слова, – я думаю, что Беда пришла потому, что люди не умели и не хотели договариваться. Совсем как вы, когда деретесь иногда из-за игрушек. Поэтому учитесь жить дружно, иначе нас останется еще меньше.
– Десять тысяч лет назад на всей земле жило только пять миллионов человек, – сообщила вдруг Ланка. – А к тому моменту, как пришла Беда, в одной только Москве жило около двенадцати миллионов – вдвое больше. Может, просто слишком много людей стало, слишком истерзали они Землю – вот она и отомстила.
– А миллион – это сколько. – Наташка, слушавшая их разговор, растопырила шестипалую руку и принялась загибать пальцы. Михаил усмехнулся.
– У тебя рук не хватит сосчитать, – сказал он. – Миллион – это очень много. Но мы – не последние. Еще в метро люди живут. Но это далеко отсюда.