— И какой мне с этого, простите, цимес? — спросил олигарх с иронией. — Когда вы придете к власти, вы переставите меня в конец расстрельного списка? Спасибо, конечно…
Максим Максимович ласково улыбнулся.
— Знаете, когда речь действительно идет о расстрельных списках, то и небольшая отсрочка кажется не самым мелким делом, уж поверьте, я немного знаю. Однако вы несколько упрощаете.
Он предложил Баринову сесть, сам же так и остался стоять.
— Видите ли, выбор у вас, самом деле, очень небольшой. Или мягкая форма революции, после которой даже для вас найдется какое-то место в будущем, или форма очень жесткая, даже жестокая, и тогда будущего у вас просто нет вообще.
— Что же касается интереса — разве не интересно вам поработать со всемирной информационной системой, основанной на элементах искусственного интеллекта, с использованием квазинейронных сетей и квантовых компьютеров? По-моему, люди вроде вас должны об этом только мечтать — это даже не завтрашний день, это следующее столетие.
— И в том будущем, — продолжил он, — Которое неизбежно возникнет после победы пролетарской революции нового типа, даже вам найдется свое место, поверьте…
И тут Баринова прорвало. Быть может, сказалось все напряжение этого дня с того момента, как он вышел на пустой и несуществующей станции метро, а возможно, перед его глазами еще стояло то, что он увидел, когда поднялся по эскалатору наверх, но, как бы то ни было, его прорвало.
— Слушайте, вы! Кто бы вы ни были! Даже если вы только черти из этого вашего ублюдочного пролетарского ада! Надоело! Кончилось ваше время, и другого времени уже не наступит, как бы вы ни пыжились. Все, что у вас осталось — это громкие и пустые слова, которые уже никого не пугают, кроме вас самих. У вас была возможность, но больше никто на ваш бред и утопии не поведется. Так что сидеть вам в своем аду и мечтать о великом прошлом. А мир будет идти своей дорогой туда, где вам места нет, потому что мир формируют не идеалисты, которые к тому же потом начинают резать друг друга, но так ладно бы друг друга, так ведь еще и других, прикрывая высокими словами все ту же вечную, как мир, жажду власти, контроля и доминирования. Мир формируют и двигают вперед такие, как я — люди дела, люди, сочетающие прагматизм и трезвый расчет. Так что вы как хотите, а я больше не желаю в этом бардаке участвовать — что бы это ни было! С меня хватит!
С этими словами он повернулся, оттолкнул стоявшего на дороге человека с фамилией Апрельский и вышел в дверь, в которую вошел.
Но вместо зала управления несуществующей мировой революцией он оказался на перроне станции метро, забитой людьми, которые садились в плотно забитые поезда, уносящие их по своим делам.