Молодой и талантливый московский театральный режиссер Игорь Золотников втянул ноздрей дорожку кокса, и, не дожидаясь, пока ударит приятная волна, поспешил сесть в свой новенький Роллс Ройс Гоуст II, роскошный элегантный автомобиль, идеально сочетающий в себе классический британский аристократизм с потрясающей динамикой. Его уже ждали в клубе «69», где предстоял приятнейший вечер с умными мужчинами и красивыми женщинами.
В настоящий момент Игорь ставил в одном из самых модных московских театров пьесу Чехова «Вишневый сад». Буквально только что ему в голову пришел потрясающий твист — в конце пьесы, то есть практически тогда, когда она закончилась, и актеры уже выходят на поклон, появляется отряд большевиков — несколько шариковых в шинелях во главе с комиссаром-швондером, и всех персонажей пьесы расстреливают. А затем эти уродливые люди с испорченным генофондом и в шинелях пьют водку и поют матерные частушки. Это придавало бы пьесе дополнительное измерение и не могло не вызвать восторженных отзывов в бумажных и электронных СМИ. Было бы крайне неплохо каким-то образом бросить намек и на наше время, но как вставить в пьесу проблематику режима Путина, аннексию Крыма и агрессию России против Украины, было пока непонятно.
Однако именно в общении с умными людьми и красивыми женщинами режиссер надеялся получить какие-то новые, свежие идеи. Так бывало раньше, так, он не сомневался, произойдет и сейчас. Опять же, нужно было получить дополнительное финансирование от столичных властей, а это требовало личных контактов с людьми, этим финансированием занимающихся. Он и тут не сомневался, что деньги получены будут — после того, как бывшие работники КПСС поняли, что теории Маркса и Ленина о классовой борьбе есть лженаука, нарративный дискурс о том, что история России есть выживание огонька культуры, поддерживаемого людьми с хорошим генофондом, горящим в окружении готового затоптать его охлоса — проблем с финансированием культурного продукта, посвященного этой теме, не было.
Режиссер ехал по почти пустым, по ночному времени, дорогам столицы, получал волны удовольствия и тепла от кокса, и предвкушал роскошь общения с такими же умными и красивыми людьми, как он сам. Клуб, в который он ехал, был почти на окраине города, но темнота надежно скрывала обычную убогость замкадья.
К сожалению в это же самое время по улице того же самого города шел Федор Бутников, рабочий-крановщик, который нес на плече мешок перловки, купленный задешево в сетевом супермаркете.
Федор был не москвич, жил в небольшом русском провинциальном городе, в котором чем дальше, тем больше умирала всякая жизнь. По этой причине он и уехал в столицу, где жизнь, наоборот, расцветала, и где можно было заработать на стройках хорошие деньги. Крановщиком он был неплохим, даже очень, строек было много, а приезжим из Средней Азии сложные импортные краны не доверяли. Жил он в складчину еще с тремя такими же мужиками из провинции в маленькой съёмной однокомнатной квартире, экономили они на всем, так что мешок перловки, купленный по акции, был хорошим и выгодным вложением денег.