И именно поэтому, — продолжил господин академик, — я снова настаиваю, чтобы была прекращена работа над расшифровкой третьего информационного пакета, которая происходит сейчас. Мы должны остановить ее, чтобы само знание о том, что произойдет в будущем, не существовало, чтобы будущее осталось для нас неопределенным, и чтобы мы были свободны в своем выборе. Риски могут оказаться очень большими. Наводит на некоторые размышления и даже на далеко заводящие нас спекуляции и то соображение, что больше эффект Крюкова-Берга не наблюдается, хотя были повторены все возможные условия, при которых он проявился первый и единственный раз.
— А правда, что в третьем пакете речь идет о войне с внеземной цивилизацией? — спросил генерал.
Господин академик тяжело вздохнул. Помолчал. Подумал.
— Третий пакет, как я уже сказал, до конца не расшифрован. Но некоторые фрагменты из него наводят на предположение, что в нем речь идет о каком-то столкновении нашей цивилизации с цивилизацией иной, то есть внеземной.
* * *
В дверь позвонили. Костя хотел было после всего случившегося вставить дверной глазок, но потом махнул рукой. И по улицам снова ходил, не оглядываясь, и не ожидая каждую минуту чего-то. Не то чтобы он стал фаталистом, нет, но просто убрал все произошедшее с ним в тот день куда-то в самый дальний уголок памяти — и жил, как жил раньше.
Поэтому и дверь он открыл, даже не спросив «Кто там?»
А там стоял сотрудник управления «Э» капитан Макаров, к которому Костя как на работу ходил на допросы, и в кабинете у которого несколько месяцев назад ему заехал в ухо какой-то коллега капитана, когда они на пару играли в злого и доброго копа.
Что было крайне удивительно — капитан Макаров был пьян. И не просто пьян — а пьян в хлам. То есть еле стоял на ногах. И на лице Макарова, а обычно он выглядел очень уверенно, атлетическая фигура, короткая стрижка, печать власти — теперь было какое-то тоскливо-виноватое выражение.
— Здравствуйте, Константин Аркадьевич — сказал капитан Макаров заплетающимся языком.
Костя с недоумением смотрел на пьяного полицейского. Само такое обращение удивило его не меньше, чем состояние Макарова.
А тот неловко открыл свой раздутый портфель и вынул из него небольшую бронзовую голову вождя рабочего класса — Владимира Ильича Ленина.
— Вот! — гордо сказал капитан. — Нашел у себя в столе, Константин Аркадьевич. В нижнем ящике. Так там она, видать, все эти годы и пролежала. От кого-то осталась с советского времени.
Капитан икнул.
— Дай, думаю, вам отнесу. Вы же коммунист, вам будет приятно. И Новый Год скоро, опять-таки.