– Да… да, понимаю, – Дхамини смотрела на Чандру, как загипнотизированная. Другие не слышали, о чем они шепчутся, и, кажется, не заметили ничего необычного, так быстро все происходило. Им казалось, что это очередная фигура танца. Дхамини заулыбалась и продолжила историю ровно с того места, где остановилась. Она думала о том, кого полюбила, хотя и не слишком знала, но чувствовала, что именно ему принадлежит её сердце. Она думала о нём и позволила себе почувствовать свою любовь и нежность – и ей казалось, что видит его образ повсюду, и танцевала с ним и для него.
Чандра удовлетворённо кивнул, теперь танец Дхамини был само совершенство. А Шани, к которому и испытывала чувства Дхамини, тоже не мог оторвать взгляд от девушки, сам не зная почему.
– Да всё и так хорошо, зачем дальше репетировать, – жалобно воззвал Каколь, у которого после пары часов репетиции уже в глазах двоилось, а руки отбивали ритм сами по себе, без всякого участия со стороны головы. – Это же деревенские жители, не дэвы…
– Каколь! – разом вскричали Дхамини и Чандра в возмущении.
– Что ты говоришь, какая разница, дэвы это или крестьяне, – искусство священно, и было бы оскорблением дэви Сарасвати стараться вполсилы, – проговорила, переводя дух, Дхамини. Она совершенно не заметила, что прошло уже столько времени, и только сдвинувшийся Сурья на небе указывал, что пора уже и передохнуть.
– Каждый понимает искусство в меру своего образования и опыта, но дело исполнителя – подобрать подходящий репертуар и выполнить всё совершенно, – наставительно заметил Чандра и глянул на небо. – Ладно, давайте пока отдохнём. Ями и Дхамини ещё надо заняться свадебным танцем.
– Охохо… – простонала Ями, набирая воду из ручья. – Дхамини, дай мне несколько минут…
– Уж не знаю, на что жаловаться, день прохладный, – Шани весело блеснул глазами. – А я, раз вам больше не нужно «дерево», пойду чинить крыши в деревне.
– Я тебе сейчас нужен? – опасливо спросил ворон своего дэва.
– Не особенно, отдыхай пока, – сжалился Шани, и Каколь с облегчением пристроился подремать.
Чандра же погрузился на дно реки, где было хорошо и прохладно. Он выслушал все жалобы, которые обиженная дамбой река нашептала в уши дэва. Но даже с жалобами на дне было гораздо лучше, чем снаружи на солнцепёке.
Ями училась танцу невесты – обязательному элементу свадебного ритуала. Для танца, как сказала Дхамини, нужно было думать о том, кто тебя вдохновляет. Конечно, это был точно не Мангал-дэв – свадьба с ним была дочерним долгом, но вдохновения в мыслях о нём не было. Ями думала о брате, Шани – о том, кто так спокойно преодолевал все трудности, кто дал ей честь называться дэви, чья жизнь служила ей источником непрестанного восхищения. И танцевала, погрузившись в мысли о Шани.