- Послушай, Манcур, − сказал Беликов, снова поворачиваясь спиной к площади. Он склонился над телефонной будкой, словно защищая частный разговор, затем осторожно вытащил телефон Карелина из внутреннего кармана плаща.
−У меня есть защищенный мобильный телефон для моих людей, и я включаю его прямо сейчас, − сказал он, проводя большим пальцем по трем цифрам, как показал ему Леонид. - Ладно?
− Да, хорошо, - сказал Сабитов.
Беликов ждал, прислушиваясь к гудению, щелчку, соединению.
- Я здесь, - сказал Карелин.
- А теперь ... я разговариваю с вами обоими, - сказал Беликов в оба телефона. - Вы оба слышите, что я говорю. Хорошо, Мансур?
- Да, хорошо.
- Лев?
− Да, давай. − Голос Карелина перешел в ровное монотонное операционное бесстрастие. −Успокойся, - сказал он Юрию. − Будь осторожен. Не позволяй эмоциям запутать твое мышление.
- Лев, я иду вперед.
- Мы знаем, - быстро сказал Карелин. - Твой телефон все это время работал. Мы идем в ногу со временем.
Юрий был ошеломлен и зол, но на это не было времени.
- Черт возьми, - рявкнул он, - Ты кого-то посылаешь?
- Мы уже в пути, - сказал Карелин.
Вперед, вперед, твердил себе Юрий.
- Мансур, я знаю, что ты находишься на выгодной позиции, откуда видна эта сторона площади. Ты в квартире над аптекой "Авис"?
- Быстрее иди, - только сказал Мансур.
Взволнованный Беликов продолжал: - Ладно, эти люди на площади принадлежат Виктору Мандрыкину. У него находится Марина, и он сказал, что убьет ее, если я скажу тебе или свяжусь с моими людьми. Он ждет, что я приведу его к тебе. Я не знаю, что он делает, что планирует, но мы пытались остановить его. Теперь он порвал с нами связь.
Беликов говорил быстро, запихивая все в себя.
- Мансур, послушай, ты сказал, что у нас есть только небольшая возможность, а потом будет слишком поздно. Ты имел в виду информацию, которая имеет решающее значение именно сейчас? Ты хочешь нам что-то сказать? Нам нужно что-то делать?
Последовавшее за этим молчание было самым нервирующим молчанием, которое Беликов когда-либо испытывал. Как ни странно, он начал ощущать изменения в восприятии, но не зрения, звука или осязания, а течения времени. Молчание Сабитова продолжалось весь день и в сумерках.
- Мандрыкин, - выдохнул Сабитов. Его голос тоже сглаживал оцепеневшее напряжение их положения. − Да, ты все правильно сделал, Женя. Хороший выбор, потому что мы даже не знали, что он еще жив. − Его голос утратил напряжение, и он казался спокойным. Или это было спокойствие смирения? − Где сейчас Виктор? - чуть нервно продолжил он.