Над входными дверями висел тент из кованого железа и вставка из квадратных стеклянных блоков, рамы которых были сделаны из глубокого янтарного дерева. Беликов вставил ключ в замок и вошел в маленький вход с мозаичным полом из черно-белой плитки. Перед ним была еще одна дверь из матового стекла, а слева от него каменная лестница резко поднялась на второй этаж.
Он начал подниматься по лестнице, его ботинки мягко царапали камни. По какой-то причине он сосчитал их, но когда он достиг вершины, он даже не вспомнил, сколько их было. Посадка была маленькой, освещенной мягким светом от затененного света над дверью. Окно выходило на парк Офицеров. На стене рядом с дверным звонком был портрет, карандашный рисунок. На нем изображен молодой человек, чья прическа и одежда, казалось, поместили его в тридцатые годы. Не было подписи.
Беликов вставил второй ключ в дверь, открыл ее и толкнул дверь. Он постоял там мгновение, глядя в темноту. Тревога, которую он чувствовал, не имела ничего общего со страхом. Это было ожидание входа в парадокс, жизнь и мир незнакомца, которого он близко знал. Он уже чувствовал запах комнат в темноте перед собой, и они напоминали ему квартиру в Питере, в которой он жил, запахи старого дерева, краски, холст и сигареты. .. и, да, о слабом присутствии женщин.
Юрий пошарил вдоль стены и нашел выключатель. Он оказался в маленьком вестибюле, у которого над деревянными панелями были стеклянные панели. Почта была разбросана по всему полу. Но не настолько, чтобы стоить шесть недель. Кто-то подбирал ее каждые несколько дней, догадался он.
Он закрыл за собой дверь, перешагнул через почту и вошел в гостиную. Удобная мебель, стены покрыты обрамленными картинами-рисунками, картинами маслом, пастелью, а также несколько черно-белых фотографий. Он пошел прямо к работам. Казалось, что они принадлежат к любому возрасту и эпохе, но несколько современных носили подпись Евгения Лазарева. Он нетерпеливо посмотрел на них. Евгений был хорош, как говорил Мандрыкин. Его классическая подготовка действительно была очевидна в портретах и даже в нескольких обнаженных фигурах. Его взгляд был свежим, а стиль - уверенным и уверенным.
Художественные журналы были разбросаны по комнате, и несколько маленьких скульптур стояли тут и там. Один бюст Беликов подошел к нему. Бронза. Это также носило подпись Евгения, голову женщины, а также ее шею и верхнюю часть груди. Когда он наклонился и внимательно изучил работу, он был удивлен восхищением и, возможно, даже приступом зависти, который он почувствовал. Лазарев действительно был очень хорош, и Беликов сомневался, смог ли он достичь такого качества анимации, как этот бюст. Обалдеть.