Дождь продолжался и дальше.
- Каждый час, четверть часа, - подтвердила Марина инструкции Фархадова.
- Да, - сказал Беликов. Он мог думать только о том, что это невозможно. Как им вдвоем придумать убедительный план? И что, черт возьми, он будет делать, когда встреча действительно состоится? Как и многое другое в этом безумии, оно казалось чрезмерным. Он не мог поверить, что люди действительно делают такие вещи, и что от успеха или неудачи в этих начинаниях зависит, выживут они или умрут.
Дождливая ночь была душной, и занавески висели безвольно, как старые обещания.
Беликов повернулся на кровати, наклонился и снял ботинки и носки. Потом снял рубашку и повесил ее поверх пиджака на стул.
Марина ничего не ответила. В сумеречном свете он не мог разглядеть более тонкие черты ее лица-маленькую морщинку между бровями, которая показывала, что она была обеспокоена или задумчива, уголки рта, которые предвещали изменение решения. Она снова уставилась в окно.
Вздохнув, она повернулась к окну, расстегнула платье до самого живота и принялась обмахиваться веером. Через некоторое время она вернулась к кровати и села, прислонившись к изголовью, как Юрий. Казалось, ей не хотелось начинать планирование.
- Что случилось с лицом Мандрыкина?- Спросил Юрий.
- Кто-то снял его для него, - сказала она. - Никто не знает настоящей истории. Есть только возмутительные слухи, что во время сексуальной фантазии что-то пошло не так. Я не думаю, что кто-то действительно знает. Все равно никто не говорит.
− это случилось?
−Пару лет назад. Может, чуть больше.
- Здесь, в Баку?
- Ну это вряд-ли.
Марина подтянула ноги, поставила их на кровать, юбка платья легла ей на колени. Она запустила пальцы обеих рук в свои густые волосы и, держа их там, наклонилась вперед, положив локти на колени. Она посмотрела в зеркало на шкафу.
Беликов не мог сказать, смотрела ли она на себя или на него, но в голубом тумане он видел белую промежность ее трусиков между поднятыми бедрами.
- Это Евгений, - выдохнула она, - должен был убить Гасана Фархадова.
Вот оно, наконец было об этом прямо сказано. То, что Беликов подозревал с самого начала, но так тогда и не узнал, теперь лежало перед ним, как труп на плите. Больше никакого молчания. Больше никаких намеков. Вот оно, без извинений.
Последние несколько дней Беликов не мог отделаться от ощущения, что его постоянно сопровождает двойник. Евгений всегда был рядом-впереди, позади, оглядываясь через плечо. Все, кого он встречал, говорили с ним в контексте, занятом его двойником. Юрий постоянно терялся, пытаясь понять скрытый смысл, подтекст и нюансы в их замечаниях. Но теперь двойник-его зеркальное отражение приобрел совершенно другое измерение.