Усевшись на теплое дерево шконки, внимательно осматриваю компанию. У некоторых имеются следы недавних побоев (не слишком сильных) но, в массе своей, быки выглядят почти не пострадавшими. Видимо, их не принимали за отчаянно сопротивляющихся магов-менталистов, обладающих непонятной, но зело сильной защитой.
Очень хочется и дальше спать, но нужно узнать, что тут вообще происходит - в общую камеру должны приходить слухи с воли, а я сомневаюсь, что тот же Чук их не услышал. Увы, я взял слишком большую паузу, а потому первым вопрос задал именно Чук. Весьма прозаический вопрос:
- И чё там?
Прямо умиление вызывает подобная лексика - сменить варсийский на русский, и можно представить, что ты снова на Земле, случайно зашел не в тот двор.
- Допрашивали. Долго.
- О, - и, епт, как?
- Сначала вежливо. Потом с мозголомом. - Употребляю жаргонное название магов разума, вызывая ухмылки братков, сидящих рядом с таким же мозголомом. - Потом с тремя мозголомами. Потом с ними и еще главой нашей доблестной стражи, дай ему Боги здоровья. Потом с зельями и всем вышеперечисленным...
Замершая в неподвижности толпа (похоже, слушала вся камера) безмолвно ожидала продолжения истории моего героического сопротивления неверным вертухаям. В конце-концов, видя что я не продолжаю, Чук спрашивает:
- А потом?
- А потом я вырубился от передоза сывороткой правды. - Отвечаю.
Еще секунд десять молчания со стороны внемлющих мне бандерлогов.
- И, это, Немой, ты чё им рассказал-то? - При этом в эмоциях искреннее уважение - тут прекрасно знают, что такое допрос с пристрастием, так что выигранное мною время это уже подвиг.
- Чистейшую правду. - И, видя недоуменные взгляды, поясняю. - Что случайно догадался о подозрительной мадам, почувствовал жертв через каменные стены, и, преисполнившись желания спасти невинные души, пошел повергать слуг тьмы. С чем и справился.
Несколько секунд тишины - и я искренне пожалел о своих словах. От гогота собравшегося в камере отребья задрожали даже сами стены, а моя немного затихшая голова едва не треснула пополам.
На будущее.
Воздержаться от проявления попаданческого чувства юмора в замкнутых помещениях - чревато самыми неприятными последствиями для здоровья, слуха и психики в целом.
- Теперь ваша очередь - что случилось в Аусе, пока я валялся в одиночной камере. А то я даже там чувствовал, как тряслись стены, - если то, конечно, были не глюки.
Рассказ, поведанный мне добрыми людьми, на девяносто процентов состоял из отборнейшего мата и на десять процентов из слов-паразитов. И, тем не менее, некую пользу мне удалось извлечь даже из такого вот потока мыслей.