Ножницы серебряных стрекоз (Каренина) - страница 2

На первую страницу
Я, проснувшись, курила, сама с собой говоря,
А потом на работу спешила, потом — пешком
До ближайшей церкви, потом в аптеку, потом
В магазин — за табаком, за кофе и коньяком,
А затем, как сомнамбула, тело тащила в дом,
Чтоб до ночи мутной сидеть и глядеть в окно,
Сигарету за сигаретой тянуть, и пить,
И твердить, что мне — ну конечно же, всё равно,
И чему там быть, и зачем там чему-то быть…

* * *

Валентине Беляевой

золотиночки мои, серебрушечки
никому мы не нужны, никомушечки
цокай-цокай, каблучок, да по досточкам
наплясался мужичок да по косточкам
да по сахарным, выматывал жилочки
у своей у нелюбимой у милочки:
— что не розова с лица, стерва, слышь-ка ты?
— рушничок по шее меряю вышитый!
ах, простынки-одеяльца-подушечки
никому мы не нужны, никомушечки

* * *
Маяться Русью и харкать кровью,
Спиртом с рябиной ожечь гортань…
Не припадай, любовь, к изголовью —
Лучше в изножье со смертью встань:
Сёстры-старухи, страшны вы обе,
Темень ворóнья над головой!
Вы не любите меня во гробе,
Вы полюбите меня живой…

* * *
И что вам, ненавидящим меня
Так искренно и так самозабвенно,
И дней моих сияющая пена,
И бед моих блескучая броня?
Да что вам всем звезда моя во лбу
И шпага в холодеющей руке,
И то, что не пеняю на судьбу,
Когда она висит на волоске?..

* * *
Мы бы знали, как жить, были б чуть наглее,
Были б мы бессовестней без затей.
Но в груди болит, но душа болеет,
И проходит жизнь чередой смертей.
Покажи мне, как нас не предавали,
Как не лгали в глаза, не ломали спин!
Хоть в каком бою, хоть в каком обвале
Друг за другом встанем мы как один.
В мёрзлой глине окопа, на шаткой тверди,
Под звездой ли красною, под крестом,
Между жаждой жизни и жаждой смерти
Не способные выбрать ни то, ни то.

* * *
жить страшно мир в огне всё нервы нервы
где наступает грань уничтоженья
всё рвётся ткань дерюга верба верба
цветёт как пальма снова в воскресенье
мир страшен и суров и пост суров
наверное — я этого не знаю
безумен мир и нету докторов
война война грохочет наступая
я засыпаю в горе и в обиде
я просыпаюсь утром и в надежде
смотрю на вербу ничего не видя
лишь то что это было было прежде
лишь только то что мы сильней и старше
лишь ангелов торжественных на марше
и вот один из них он за спиной
и раскрывает крылья надо мной

* * *
Под радио, под старые хиты —
Шоссейный бред и гонка километров.
Тетеревёнок спрячется в кусты,
И в окна шибанет горячим ветром.
Швырнёшь окурок, погодя зевнёшь —
Длинна дорога, и ещё нескоро.
И в сердце поворачивают нож
«Pardonnez-moi», «Delilah», шум мотора,
И чёртова одёжа летних гроз,
Идущих вслед нам медленным конвоем,
И ножницы серебряных стрекоз,
Следующая страница