Но задержаться мне нигде не дают.
Гарда упрямо тащит вперёд и вперёд, бормоча:
— Идёмте-идёмте, тут за всю жизнь всех красот не пересмотришь.
Наконец, мы оказываемся возле массивной двери, перед которой застыли два рыцаря с алебардами крест-накрест.
Глядя на рыцарей, кажется, что их так и выковали. Будто они — механизмы. И чтобы войти внутрь, нужно ввести на какой-нибудь секретной панели не менее секретный пароль. А ещё лучше — биометрические данные: отпечатки пальцев, скан сетчатки глаза.
Но у Гарды есть особый ключ, открывающий двери в королевских дворцах:
— Принцесса Илона! К Их Величествам!
Рыцари, грохоча и лязгая доспехами, расступаются и разнимают алебарды. Ни один мускул при этом не вздрагивает на суровых лицах бравых стражников. Они так и продолжают смотреть прямо перед собой через приоткрытые забрала.
Дверь тоже открывается, как по волшебству. Лишь потом я замечаю целую вереницу слуг — мужчины в зелёных с серебром ливреях, женщины — в красных с золотом платьях. Словно кто-то просыпал на мраморный пол низку изумрудов и рубинов.
В конце вереницы — толстоватый лысоватый мужчина, в наряде которого сочетаются серебро и золото, красный и зелёный. В руках у него развёрнутый свиток.
— Марсель, придворный церемониймейстер, — шепчет мне на ухо Гарда. — Сейчас он объявит вас, и вы пойдёте. Мне дальше нельзя.
Нервно сглатываю — столько правил! Как же мне разобраться в них без верной Гарды? Ладно, пока мы вместе, проясним кое-что.
— Почему слуги так одеты — в зелёное и красное?
— Цвета короля и королевы.
— У них есть личные цвета?
— Разумеется! У всех правящих особ есть личные цвета. У короля — зелень и серебро, и королевы — пурпур и золото.
— А какие цвета у меня?
— Родители скажут вам. Но если у вас нет своих цветов, вы всегда сможете принять цвета мужа.
О нет! Навязанного мне мужа я точно не приму. Не с цветами, не без цветов.
Церемониймейстер зачитывает хорошо поставленным дикторским голосом:
— Её Высочество принцесса Илона, единственная законная наследница трона и короны Северной Атомики.
Гарда слегка подталкивает меня в спину и стягивает с моего плеча слинг с тэнг-драмом:
— Вперёд! Ну же! А это, — она приподнимает завёрнутый в полотенце музыкальный инструмент, — я пришлю в вашу комнату.
В её полных любви глазах дрожат слёзы, но при этом светится невероятная гордость за воспитанницу. Я едва сдерживаю порыв обнять верную прислужницу. Но все смотрят на меня и ждут.
И я, проглотив слёзы, шальная от волнения, делаю шаг навстречу своей новой судьбе.
Иду прямо, стараюсь не оглядываться.