Глава 3. Вместо тысячи слов…
Когда мы подъезжаем к нашему местечку — его не узнать. Жизнь в прямом смысле кипит — в каждом доме, на каждом подворье что-то жарят, варят, парят. Соседи приветливо машут, радостно здороваются, будто всегда здесь были.
Толкаю в бок Ландара, спрашиваю тихонько:
— Кто все эти люди?
— Жители нашего предместья, разве не видишь… — удивлённо, словно я спросила совершенную чушь, отвечает он.
— Но почему их не было раньше?
— Здесь только мы с тобой живём постоянно. А остальные — наездами. На праздник собрались.
— Праздник… — слово почему-то горчит и скорее пугает, чем радует. Последнее торжество вырвало меня из привычной среды и забросило не пойми куда. Воспоминание отзывается тянущей тоской. На какой-то миг перед глазами появляются родные и близкие, охваченные именинной суетой, но быстро меркнут, расплываются, гаснут.
Сутулюсь, вздыхаю, ухожу в свои невесёлые мысли. Не слышу, как Ландар сообщает мне: прибыли, слезай.
Мужу приходится потормошить меня, чтобы я обратила на него внимание.
Спускаюсь с повозки и чувствую, как стреляет ушибленная голова. Больше всего на свете хочется лечь, кинуть на лоб мокрое холодное полотенце и ни о чём не думать. Как в стихах: «забыться и уснуть…»
Но разве ж мне позволят?!
Ландар, даже видя, что я еле плетусь, не забывает бросить вслед:
— Жду ужин! Адски голоден!
То есть, умри Илона, но накорми!
Ехидно рапортую:
— Так точно, товарищ командир, — и уныло тащусь на кухню.
Звон в голове не проходит, время от времени меня шатает, сильно подташнивает. Благо, ещё вчера натаскала воды из колодца. Она по-прежнему холодная — я бочку специально перекатила в самый дальний угол, куда не доходит тепло очага.
Вода освежает, приводит в чувство, помогает держаться. А вот жар от очага — морит и вызывает дурноту. По-быстрому стряпаю молочную кашу, нарезаю окорок и сыр. Памятую, как Ландару понравились мои бутерброды. Ставлю всё на поднос и иду наверх. Всего пять ступенек отделяют меня от комнаты, но они кажутся мне лестницей из башни.
Некстати начинает кружиться голова, приходится прислониться к стене, чтобы перевести дыхание.
Последняя ступенька, цепляю ногой порог и лечу вперёд, прямо по молочной каше.
Останавливаюсь у ног Ландара. Вот, забрызгала ему все сапоги. А он только недавно их начищал.
Внутри холодеет.
Сейчас он пнёт меня, накричит.
Суетливо пытаюсь собрать остатки, бормочу: сейчас-сейчас всё уберу. Внутри всё дрожит. Сама не знаю, чего жду — окрика? удара?
И Ландар действительно гаркает:
— Что ты делаешь?
— Убираю… — спотыкаясь едва ли ни на каждой букве, бормочу я.