Увидя Балигана, Марсилий потребовал, чтобы ему помогли встать, и уцелевшею левою рукою подал эмиру свою перчатку в знак того, что передает ему всю свою землю вместе с Сарагосой.
— Я всего лишился! — восклицал он. — Я погубил свой народ!
— Велико мое горе, — отвечал ему эмир, — но я не могу долго оставаться с тобой: я знаю, Карл не ждет, и принимаю твою перчатку.
Весь в слезах, вышел он от Марсилия и, вскочив на коня, поспешил нагнать свое войско.
* * *
Рано–рано на заре проснулся император Карл и, сняв оружие, вместе со своими воинами отправился в Ронсевальскую долину, на место битвы.
— Не торопитесь, — обратился он к своей свите, — я сам должен найти тело Роланда.
И Карл пошел вперед и поднялся на холм. Вся трава и цветы на его пути покрыты кровью французских баронов, и Карл не в силах удержаться от слез. Наконец взбирается он на вершину и останавливается под деревьями. На трех камнях узнает он удары Роланда и видит своего племянника лежащим на траве. Соскочив с коня, спешит он к тому месту, обнимает тело Роланда и от горя лишается сознания.
Придя в себя, видит Карл, что стоит у сосны, а поддерживают его герцог Нэмский и другие бароны: у ног императора лежит Роланд, и на лице Роланда — печать смерти. И громко оплакивает его Карл, и в отчаянии рвет свои волосы, и снова теряет сознание. И плачут вместе с ним окружающие его французы.
— Велико горе Карла! — восклицает герцог Нэмский.
— Государь, — говорит ему Жоффруа Анжуйский, — не следует так предаваться горю. Лучше прикажи собрать тела наших воинов, убитых испанскими нехристями, и перенести их в усыпальницу.
— Так подай сигнал, труби в свой рог, — отвечает ему король.
Жоффруа Анжуйский затрубил в рог. Французы спешились и пошли искать тела своих друзей. В войске Карла было много епископов, аббатов и монахов, и они похоронили мертвых при дыме кадил.
Император приказал положить отдельно тела Роланда, Оливье и епископа Тюрпина. При нем их вскрыли, обернули сердца в шелковые ткани, тела их, обмывая вином и настоем индийского перца, зашили в оленьи кожи и в мраморных гробах поставили на колесницы и повезли в город Блуа. Император собирался уже покинуть поле, как вдруг заметил мусульманский авангард. Двое посланных от имени эмира возвестили Карлу битву.
— Ты не минуешь наших рук, надменный король! — сказали они. — Сам Балиган идет следом за нами и ведет из Аравии огромное войско. Сегодняшний день покажет, кто тут истинно смел и могуч.
Вспоминает Карл, что потерял он в Ронсевальской битве, и беспокойно теребит свою бороду; затем, гордо обведя взором свое войско, он восклицает громким и твердым голосом: