Записанный в телефонной книжке, но точно неожиданный.
«Сестра-квартира».
Она мне с него и не звонила никогда. Я цифры эти сам вбил так, на всякий случай.
А тут…
Она ж в клинике. Какого хрена звонок идет с ее квартиры?
Смешанное чувство тревоги и интереса побеждают.
— Ты счастлив, братец? — Голос Ольги такой тихий, что мне приходится вдавливать трубку в ухо.
— Какого черта ты не в клиники? — Злюсь, поэтому кричу. Не, Вы меня поймите, не так просто выбросить родного человека из сердца. Она сестра, родная сестра. Сложно в один момент прекратить волноваться за нее. Даже если она собственнолично всадила нож в задницу.
— Ты рад, что он меня бросил. — сказала она с небольшой паузой.
А я по голосу этому еле слышному, чувствовал, будто что-то не так. Она не была пьяной, или обдолбанной, другое. Понять не мог, что именно происходит.
— Оль, — Спокойно начал я, разворачивая машину. Надо ехать. Ехать к сестре. Срочно. — Ты почему в квартире?
Стоп.
Звонили из клиники.
Ладонью треснул себя по лбу, прислушиваясь к телефону.
— Оля, я уже еду. Никуда не уходи. Жди меня. Приеду, мы поговорим.
— Ты не успеешь. — Мороз по коже, и я выдавливаю максимальную скорость.
— Егор, прости меня. Пожалуйста, прости.
— Оляяяя…
— Но ты должен знать. Юра к ней ушел. К твари твоей. — Тишина, и тихий стон. — Она специально за ним приехала. Вернуть хотела. Вернула.
Сказать, что я охренел от услышанного, значит, ничего не сказать.
Я старался не обращать на эти слова внимания, пытаясь хоть как-то разговорить сестру.
— Что ты сделала?
— Я не смогу без него. Жить не хочу, зная, что он к ней вернулся. Не приезжай ко мне. Мне уже ничего не поможет. Найди их. Я хочу, чтобы они сдохли. — Секундная пауза, и хриплый кашель. — Прости меня. Я очень много принесла бед тебе.
И тишина.
Снова и снова набирал ее номер, пока гнал к квартире. Гудки. Одни лишь гудки. Трубку никто не поднимал, но и не сбрасывал.
Не зная, что вообще происходит, но понимая, что ничего хорошего, позвонил в скорую, и назвал адрес сестры.
Господи, только бы успеть. Только бы успеть.
Огонек надежды, что сестра с собой ничего не сделает, угас, когда я залетел в квартиру. Она лежала на полу, а вокруг нее, пустой тюбик из-под таблеток и стакан воды. Она выпила. Не знаю сколько, но этого хватило, чтобы Оля потеряла сознание. Пульс еле прощупывался. На секунду, когда я чуть не сошел с ума, она открыла глаза:
— Они во всем виноваты.
И все.
И тишина.
Я никогда не плакал. Даже на похоронах родителей, я стойко все выдержал. Сейчас, глядя на то, как доктора забирают сестру, мои глаза жгли слезы. Они оставляли кровавую дорожку на лице. Они оставляли за собой след.