И снова глазами расстреливает. Казнит.
А я с места сдвинуться не могу, заклинило. Тело онемело. Страх до горла дотронулся и глотку сдавил. Сильно. Дышать нечем.
Только он не замечает этого. Не хочет. У него огонь в глазах. Ненависти огонь.
Если на секунду представить, что взглядом убить можно, то я давно не жилец.
— Умоляю тебя, выслушай. — Говорила, а сама слезы глотала и понимала, что не выслушает, не поймет.
Нет. Не даст сказать. Не поверит. Не простит.
— Пошла вон.
— Что?!
— Я сказал убирайся отсюда. Вон пошла.
В лицо его смотрю и ничего не вижу. Его не вижу. Глаза чужие, не родные.
Значит, бессмысленно говорить. Бессмысленно рассказывать, что нет никакой больше мести. Что его люблю. Только его. Но сейчас лучше просто взять и уйти, чтобы не злить еще больше.
Медленно взяла сумку в руки и к двери пошла. Остановилась, когда голос его услышала:
— Еще раз увижу тебя рядом, убью. Ника, ты поняла? Своими руками придушу.
Убью.
Убью.
Убью.
Как заклинание, проговаривала про себя это слово, пока квартиру покидала. Его квартиру. Не нашу. А ведь говорил…
Снова ночь. Одиночество. И некуда идти.
Я сама все разрушила, сама уничтожила.
Теперь пожинаю плоды.
Ника.
Пустота.
Эту пустоту заполнить нечем. Она везде. В каждой клеточке тела. Словно какой-то псих схватил дробовик, направил дуло на меня и разрядил всю обойму. На части разорвал, а кусочки раскидал в разные стороны. Во мне тысячи пустых дыр, а тело не может залатать их. Мне собрать их нужно, а не могу, сил нет. Желания нет. Хочется просто лежать и в стену выть. Но не от боли. Не-а. Мне совсем не больно. Я не чувствую этого. Ничего не кровоточит, ничего не оторвалось. Дышать могу, ходить вроде бы тоже. Меня тишина убивает. Она там, внутри. Когтями своими по стенкам скребет, мучает. В голову залезла, и там наводит свои порядки. Блокирует все голоса, мои, подруги, остальных людей, которых я успела увидеть, за эти чертовы две недели после того, как Морозов выгнал меня.
Морозов.
Уже не Егор.
Я не могу его имя вслух сказать. Язык не хочет эти буквы произносить. Ему словно мозг сигнал дает блокировать этот набор звуков. Мне иногда кажется, что как только я это скажу, то меня разнесет. Будто его имя кодовое слово, по активации боли, которая еще не нагрянула на меня.
Почему мне не больно?
Почему слез нет?
Хотя, они были. В первый день. Я тогда не смогла встать, чтобы на пары пойти, а Катюшка пыталась меня растолкать. Она говорила что-то, но я честно, даже не пробовала ее слушать. Я тогда, только-только стала с тишиной знакомиться. Подруга старалась хоть как-то меня растормошить, и вроде бы случайно произнесла его имя. Запретное имя. Я услышала, и ядовитая слеза умыла мое лицо. Истерики не было, просто кристальный фонтан из глаз, который никак не мог засохнуть.