Святым он не был даже в браке, глаза оставались при нём, и мыслишки о других женщинах, не жене, проскакивали с завидной регулярностью. Но дальше, чем мысленно облапать, он не двинулся ни разу, даже когда бабьё вешалось без экивоков. Хотеть — хотел, а руки держал при себе, не говоря уже о другом органе. Понятие «мысленная измена», скорей всего, для Серёги Витальевича была слишком абстрактной, чтобы всерьёз задумываться об этом, достаточно того, что он не трахал никого на стороне, хоть и имел почти неиссякаемые возможности для этого.
Понимание того, что Маша спит с женатым мужиком, вызывало внутренний протест такой силы, что он предпочитал свести общение к минимуму, а факт того, что она, при всём при этом, не по-детски его заводит, и вовсе бесил. И свалилась же на его голову эта нянька, будто ему мало своих проблем и внутренних чертей.
Мелкие, дослушав очередной рассказ из уст Марии Константиновны, отправлялись спать. Медленно, неохотно, они шлёпали в свои палаты, иногда ныряя в чужие, в надежде, что никто из взрослых не засечёт.
— Егор, ты забыл, где спишь? — Сергей вышел из комнаты и встал в конце коридора, облокотившись плечом о стену. — Топай, топай, — показал он рукой на дверь палаты Егора, семилетнего толстячка-весельчака. На редкость позитивный мальчишка, радуется даже когда проигрывает, а проигрывает он почти всегда.
— Тёмыч, иди-ка сюда, — он подозвал переминающегося с ноги на ноги ставшего румяным на свежем воздухе Тёмку, в городе тот был почти синюшного цвета. — В туалет хочешь? — он присел под рост ребёнка и посмотрел внимательно на хмурящегося пацана.
— Нет.
— А ты всё равно сходи, — тренер показал рукой на дверь уборной. Малышня порой впадала в такой экстаз от жизни на спортивной базе, что забывала есть, пить, а то и сбегать по нужде. Спортсмены, что и говорить!
Мимо пробежали сестрички в одинаковых розовых пижамах с жирафами, жующими ромашки, синхронно пожелали Сергею Витальевичу спокойной ночи и, держась за руки, заскочили в палату. Девочкам Сергей Витальевич не напоминал ничего, ни сбегать в туалет, ни про банный день. Во-первых, у них была няня, а во-вторых, предпочитал держаться подальше от подобных вопросов с синеглазками.
Хватило одного раза, тогда он едва не пришиб Марию эту, Константиновну. По приезду был объявлен «банный день» — название громкое, в каждом корпусе были душевые кабины для детей и отдельная для персонала, старшие справлялись сами, особо протестующих юных борцов с системой тренеры заталкивали в душ силой и стояли над душой, пока нигилист не отмоет как следует пятки и задницу.