Но оказалось, что спросить что-то у графа было сложнее, намного сложнее, чем у любого другого человека. Сара несколько раз подходила к гостиной, где, должно быть, сидел её муж, и возвращалась обратно, объятая непонятной робостью. Он может неправильно понять причину её интереса, он может не поверить ей, он может обидеться, он… Но больше всего, как ни странно, сейчас она боялась причинить ему боль. Увидеть печаль в его насмешливых глазах. В последнее время, когда он смотрел на неё, в его глазах было что угодно, кроме печали. Иногда Сара ловила на себе его взгляд, или даже замечала мимолётную улыбку, проскальзывавшую на губах. Но если муж видел, что она смотрит на него, он тут же становился холодным и насмешливым, словно корил себя за минутную слабость, и она не знала, как это понимать. Он – её муж, хоть брак и фиктивный, ему важно её мнение, важно, что она не боится его, и в то же время он так холоден и вообще он годится ей в отцы.
Сара вздохнула и в очередной раз вышла из комнаты, чтобы поговорить с графом. И тут вдруг услышала печальную мелодию. В Чендервилле есть фортепьяно? Но почему же она никогда об этом не знала? Она, как зачарованная, пошла на звуки музыки. Когда-то давно, почти в прошлой жизни, ей нравилось играть для отца и маленького Язена, который радостно улыбался чарующим звукам. Но то, что она слышала сейчас, не было одной из известных мелодий. Инструмент стонал и плакал под чьими-то умелыми руками. Сара догадывалась, кто это играет и чувствовала, что этот плач души не предназначен для чужих ушей, но в то же время упрямо шла на звук.
Наконец, она оказалась у дверей большого зала. За ними неумолчно рыдало фортепьяно. Сара приоткрыла дверь, надеясь, что она не скрипнет, и заглянула в щёлку. Это действительно был зал. Когда-то в нём, верно, устраивали балы и прелестные дамы и важные кавалеры носились по паркету, не ведая усталости, но сейчас этот зал был пуст. По углам в чехлах пылилась редкая мебель, окна были закрыты ставнями, а посредине стояло одинокое фортепьяно, за которым самозабвенно играл граф. Сара посмотрела на него, и у неё захватило дыхание. Он играл так, словно проживал жизнь – закрыв глаза, крепко сжав губы. Она не могла бы поручиться, что точно разглядела слёзы на его глазах в полумраке зала, но поняла, что мешать мужу не имеет права. Сара тихо прикрыла дверь и отошла. Он никогда не простит ей, если узнает, что она видела его в минуты слабости. Он ещё не доверяет ей так сильно, как… как она.
***
Последнее время он намеренно старался избегать жены. Почему? Джозеф не смог бы это внятно объяснить. Он не мог понять, что в нём поменялось, что случилось. Просто в то ясное, весеннее утро, когда он впервые, наверное, за год, а может и больше, вышел из дома, в нём проснулось что-то. И это что-то заставляло его сердце биться быстрее, когда Сара заходила в комнату. Ну не глупо ли это? Он – преступник в её глазах, заклеймивший себя своим преступлением навеки, старик, больше чем на двадцать лет старше её, ему, в конце концов осталось жить всего год, может чуть больше. И то, что она тогда сказала, что она ответила на его глупый вопрос… Нет! Её нужно защитить от себя самой. Лучше будет, если после его смерти эта отважная, но такая глупая и доверчивая девочка окажется замужем. Пусть она влюбится сейчас, да хоть в виконта.