Я же внимательно слушал рассказы Олега о его лубянских походах, руководствуясь своим исконным интересом к разного рода темным делишкам. Все это действительно вызывало во мне интерес, какое-то внутреннее тяготение. Я был посещаем порой излишне либеральными мыслями о том, что вот, мол, Олег как здорово обходится без спиртного, ведет живой и интересный образ жизни, обзаведясь кучей новых знакомых, да и трамал, видимо, штука неплохая - "полный relax" и все такое. Но я какое-то время упорно держал нейтралитет. Я тогда пытался реализовать концепцию перехода от тяжелых суровых пьянок к безобидным пивным посиделкам безо всякой водки; ну иногда можно гаша покурить, короче "не думай ни о чем, что может кончиться плохо". Очень скоро вся эта заманчивая концепция полетит ко всем чертям: окажется, что я не умею не "убиваться", не умею долго обходиться без экстремальщины, быть тихим чинным здравомыслящим буржуем. И не уверен, что когда-нибудь я этому научусь, хотя иногда хочется.
97-ой год тем временем близился к концу. В конце декабря ко мне как-то раз заглянул Олег с любопытным предложением. Он преобрел на Любянке 10-кубовую баночку кетамина и предлагал мне составить ему компанию. Про кетамин я был наслышан и раньше. Я знал, что это обезболивающее, которым ширяют собак и беременных женщин. Олег же проинформировал меня о том, что ценность препарата состоит в том, что если уколоться изрядной дозой и посидеть в спокойной обстановке с закрытыми глазами, то имеет место довольно мощная диссоциация, по типу кислотной. Я всегда был любителем поглядеть на иные миры и согласился бы без колебаний, но меня смущало то, что кетамином надо колоться. Но мне очень быстро удалось успокоить себя, используя такие аргументы: во-первых, это не наркотик, а во-вторых, инъекция-то будет не внутривенная, а внутримышечная - вроде, не так страшно. И после минутного раздумья я согласился.
Квартиры у нас обоих был заняты, и мы пошли в подъезд к Паше Е. (компанию нам составил А., сам, впрочем, не отведавший с нами зелья). Там, на лестнице между 6-ым и 7-ым этажами, Олег на моих глазах осуществил ритуал, который я прежде видел разве что в кино: он достал из кармана маленький 1-кубовый инсулиновый шприц (я тогда и не представлял, что бывают такие маленькие изящные шприцы), пробил его иглой резиновую крышечку стеклянного пузырька и наполнил шприц жидкостью. Постучал по инсулинке, выбивая пузыри воздуха, и, закатав рукав и воровато оглянувшись, вонзил сталь в мякоть своего левого предплечья. И вот я уже смотрю, как жидкость плавно перетекает под давлением поршня из пластмассовой емкости в тощее олегово мясо. Затем иголка резко вынимается и кладется в сумку Олега. Да-а... увидеть такое впервые в исполнении одного из моих лучших друзей, на грязной лестнице... Это меня, конечно, несколько шокировало. А тут еще и в руках Олега появляется новая инсулинка и я понимаю, что сейчас надо мной будет произведено то же самое. Во мне начинает крепнуть мелкий противный страх, вынесенный из детства страх уколов, страх шприца. Но я быстро загоняю этот страх поглубже и подальше: "Что я, в самом деле, баба что ли? Что тут такого? Раз и готово." Стараюсь демонстрировать всем своим видом полное спокойствие. Вот Олег прицеливается... У меня в голове за считанные секунды пролетают обрывки всевозможных страхов - "а вдруг Олег как-нибудь неудачно уколет - он же не медсестра", "а вдруг сейчас выйдут какие-нибудь жильцы - вот сраму-то" и т.д. Игла рассекает плоть почти безболезненно, чинно задвигается поршень, с которого я не свожу напряженно-внимательного взгляда. Ну вот и все. Сажусь на ступеньки и начинаю ждать.