— Узнаёшь?
Шелара пожала плечами, укладывая листочки на стол. Надписи были знакомы, кое-что их объединяло.
— Мои вылазки, помню.
Мужчина злобно прищурился. Светлые глаза превратились в угрожающие щёлки.
— А мы всё голову ломали, кто ищейкам информацию сливает!
— Что?! Что за бред?
Девушка задохнулась от шока и возмущения.
Примерно месяц назад дела Приама столкнулись с небывалой проблемой: богиня удачи повернула своё прекрасное лицо в сторону городского полицейского Управления, послала им гениального осведомителя, и для наёмников настали не лучшие времена. Заказы срывались один за другим, как ни готовились люди Приама к вылазкам, на месте стабильно оказывалось, что ищейкам известно всё, вплоть до минуты взлома и цвета нижнего белья взломщика.
Охоту вели на лучших и опытнейших, причём, захватить их живыми в приоритете охотников не стояло, и за вычурной оградой городского кладбища поприбавилось свежевскопанной земли. Приам пытался найти виновных, но не мог отыскать даже концов, они тянулись ровно до порогов дверей высоких чиновников и там исчезали. Поэтому располагать можно было только догадками, которые тоже оптимизма не внушали. Кто-то планомерно расчищал для себя место, нагретое воровским Домом в этом квартале. Кто-то должен был прийти на смену «старой гвардии».
И, похоже, Марвелл решил выслужиться в очередной раз перед Приамом, выставив её в этом тухлом дельце крайней. Ярость поднялась со дна души и выплеснулась взглядом сапфировых глаз:
— Я знаю, что ты задумал, Марвелл! Не выйдет!
— Не понимаю, о чём ты. Как ты могла предать нас?!
— Да никак не могла! Мне, конечно, приятно, что ты мне так льстишь, но я птица не настолько высокого полёта, чтобы водить за нос Приама. И не думаю, что он не проверил.
— Видимо, плохо проверил! Папку открой!
Шелара раздражённо распахнула обложку и углубилась в документы.
Читая скрупулёзно заполненную кем-то анкету и протоколы, Шелара едва сдерживалась, чтобы не фыркнуть. Всё, что было написано на жёлтых дешёвых листах, говорило лишь об одном — официальные структуры не имеют совершенно никакого отношения к этой папке. Если, конечно, они не настолько ленивы, чтобы переписывать в свои архивы ту живописную ложь, что она сама о себе рассказывала, скрывая истинное происхождение. Из всего месива информации действительности соответствовали только карандашный портрет пера неизвестного художника, год рождения и имя «Шелара». Девушка болезненно поморщилась. Теперь она даже не знала, как следует поступить — раскрывать инкогнито перед Марвеллом было нельзя. Но и соглашаться с обвинениями она тоже не собиралась.