Шелара глубоко вздохнула и переглянулась с отражением. У того свежих идей тоже не было, зато были ровно те же проблемы. Разочарованной она отошла от зеркальной глади. На том и застал её учтивый стук в дверь.
Впуская в комнату вернувшегося Шерри с серебряным подносом в руках, она позволила себе заметить:
— А я Вас и не узнала. Вы постучали.
— Кажется, мы уже перешли на «ты», — он осторожно поставил свою ношу на лакированный столик для чаепитий, вызвав звенящий трепет чашек и волны в хрустальном кувшине с молоком. — Или нужно повторить всё заново?
— Ну, нет! Теперь твоя очередь ставить себя в глупое положение!
За стол они сели по разные стороны, словно готовились продолжать споры. Шерри раскованно откинулся на спинку аристократичного, тощего диванчика с цветочной обивкой и покачал головой. Её слова позабавили загадочного блондина.
— Я, пожалуй, воздержусь. Не имею привычки любоваться садом в чём мать родила.
— Зря! — по инерции смачно отшутилась Шелара, сосредоточенно намазывая булку. Аромат свежей выпечки будоражил аппетит с немыслимой силой, наполняя рот голодной слюной, а серебряный нож в её руке сноровисто разглаживал слой свежего сливочного масла.
— За свои слова отвечать готова?
С этим вопросом он с гибкой змеиной быстротой подался вперёд, и их глаза оказались на одном уровне, а до её обоняния докатился тонкий запах леса и ландыша, горьковато-сладкий, таящий яд и обволакивающий. Было в этом что-то гипнотическое и волнующее. И это так потрясло её в одночасье, что Шелара чуть не подавилась куском сладкой булки и ошеломлённо уставилась на собеседника. Тот, приподняв бровь, ждал ответа. Совсем-совсем близко.
— Нет, конечно.
— То-то же!
И он со смехом вернулся на место и в ту же расслабленную позу.
— И, кстати, я была почти одета, когда садом любовалась! — попыталась она прикрыться словами после такого обнажающего суть взгляда.
— Не спорю. Занавеска тебе была даже к лицу.
— Сошью себе такую же, — обиженно пробормотала она, прячась в чашке с чаем. — Кстати, почему ты не постучался?
— Был уверен, что ты спишь в такую рань. Шейлирриан просил проверить, как ты.
— То есть, не сбежала ли я?
— Скорее, жива ли ещё.
— А что, были сомнения?
— Как сказать… Просто, из врачевательных искусств у Айши развился талант исключительно к патологоанатомии. Она вообще лучше режет, чем лечит.
— А это кто? — по ушам резануло незнакомое имя.
— Наша милая вчерашняя спутница.
— Ах, она, — Шелара жеманно пожала плечиком, заново наливая душистый янтарный чай в тонкую фарфоровую чашечку и разбавляя его молоком до цвета сливочной тянучки. — Мне она милой не показалась.