Правило № 32. Съедай вишенку на торте
Он дрожит и путается пальцами в складках платья, шепчет что-то, но я плохо соображаю и изгибаюсь назад, упираясь в его ладони.
Михаэль поднимается и тянет меня к себе. Платье падает на пол, а я подлетаю и оказываюсь в крепких мужских руках. Несет меня к купальне и осторожно ставит в воду на первую каменную ступеньку. Тепло и жар льется по крови, сводя с ума.
— Элен, ты можешь забеременеть, если мы не обезопасим себя, — шепчет и целует в губы, не позволяя ответить. Отрывается на миг, чтобы отбросить в сторону брюки и белье и подобраться ко мне ближе. — Знаешь, почему я пришел в бордель? — произносит вкрадчиво, будто боится, что не дам ему договорить.
Мотаю головой и опускаюсь ниже, погружаясь в ласковую мерцающую воду.
— Я воздерживался много лет, — Михаэль опускается рядом, и вода поднимается до его широкой мускулистой груди, — думал, что во мне все умерло. Ни одна женщина не возбуждала меня, ничего не хотелось. Будто бездушной куклой стал. В прошлом месяце в полнолуние что-то изменилось: я почувствовал жуткий голод… — он прижал меня к теплой каменной стене купальни и, пропустив волосы сквозь пальцы, ладонью смял грудь. В его золотистой радужке пляшет пламя свечей, а в алом отражаются блики воды. — Девчонка в борделе, — он хрипит, — не утолила жажду, а только разнесла заразу, будто отраву. Было так противно, что я неизвестно какой по счету, словно спал с женой, которая легла под другого. Я не мог совладать с собой после первого раза, пил по-черному и забывался в сладком угаре. Но природа будто решила надо мной посмеяться: тело лопалось от возбуждения. А я не мог себе помочь. Приходил и приходил, в надежде, что когда-нибудь остыну. И потом увидел тебя, — пальцы ласкают тело и сминают грудь под водой. Я слушаю его монолог и постанываю от наслаждения. Мне все равно, кто у него был до меня, важно, что сейчас он со мной.
— Элен, меня будто молния поразила. Твои глаза, — целует веки, — твои губы, — шепчет и толкается языком, но тут же отрывается, — и твой запах. Я безумно влюблен в тебя.
— Михаэль, — шепчу я отрывисто и беру его лицо в ладони. С трепетом вглядываюсь в разноцветные глаза, что стали самыми родными за эти жалкие обрывки дней. Как же много для меня этих мгновений! Как же мало их… — А я тебя люблю. Точно знаю, что люблю, потому что такое происходит со мной впервые. Как будто бы внутри — источник света. Целое солнце. Целый мир… И вся тьма рассеивается от его лучей. И время останавливается. И прошлое стирается и уходит прочь…