Малин Ренберг как можно сильнее ударила ногой, чтобы не даться им в руки. Одновременно она махала руками и кричала во все горло. Но не из-за боли в бедре, теперь такой острой, что она почти теряла сознание. Она кричала, спасая свою жизнь, хотя знала, что это бесполезно и ей никогда не удастся отсюда выбраться. Что у обоих мужчин слишком сильные руки, которые скоро станут держать ее так крепко, что ей останется только крик и боль.
И только тогда седой, который несомненно был Гидоном Хассом, повернулся к ней.
– От этого тебе сейчас станет немного легче, – сказал он на ломаном шведском и поднял шприц.
Малин уперлась ногами, пытаясь вырваться из его рук, но силы у нее кончились, и теперь пот бурным потоком лился с ее лба.
– Переверните ее, – сказал Хасс по-английски.
Двое мужчин, которые до сих пор не сказали ни слова, перевернули ее на бок спиной к Хассу. Она не почувствовала укола. Но эффект наступил почти что сразу. Мускулы ее тела расслабились. Боль наконец оставила ее в покое. Первый раз с тех пор, как она проснулась, она не испытывала боли.
– Вот так. Разве не лучше, признай?
Она хотела было кивнуть, но сделала над собой усилие и сдержалась. Меньше всего ей хотелось оказывать ему поддержку.
– А теперь я хочу поехать домой. Ты можешь это понять? Сейчас мне надо домой.
Хасс рассмеялся и сказал по-английски:
– Она говорит, что ей надо домой.
Двое других также начали смеяться, привязывая ее за ноги и за руки к кровати новыми ремнями.
– Какого черта вы от меня хотите? – И повторила по-английски: – Что вы от меня хотите?
– Оставьте меня с ней и начните осматривать дом, – по-английски велел им Хасс.
Мужчины кивнули и скрылись из комнаты.
– Что я хочу? – Он положил руку себе на грудь. – Извини, но кто к кому вторгся?
– Я же, черт возьми, понятия не имею, где я. Пожалуйста… – Она сделала усилие, чтобы не заплакать.
– Мы уже это проходили. Я хочу, чтобы ты ответила, есть ли здесь кто-то еще и чья машина стоит во дворе.
– Я же сказала, что не знаю. Я лежала в Южной больнице, и там на меня напала уборщица…
– Уборщица?
– Да, как раз тогда я поняла, что она проходит как обвиняемая по делу… – Малин прервала себя. Внезапно до нее дошло, как все взаимосвязано. – Я в посольстве, так ведь?
Мужчина коротко кивнул.
– Тогда, наверное, ты понимаешь, почему не можешь уехать домой. – Хасс повернулся к ней спиной и отошел, чтобы что-то взять.