Горячий душ, хорошая еда, я видела места за пределами лагеря. Я даже несколько раз летала с ним на маленьком самолете. Хавьер редко выпускал меня из поля зрения. Изель меня за это ненавидела, обвиняла Хавьера в том, что он "становится мягким", влюбляясь в "глупую американскую девчонку".
Искра заинтересованности пробежала по лицу Виктора.
— В каких местах ты была?
Я слегка пожимаю плечами и позволяю рукам упасть между бедер, мои пальцы нервно вращаются вокруг друг друга.
— Иногда, — начинаю я, — он брал меня с собой в дома других богатых людей, с искрящимися голубыми бассейнами в форме подков и другими странными вещами. Хавьер говорил, что это просто для общения, но я знала, что мы были там ради сделок о наркотиках и девочках.
— Иногда мы возвращались с обновками. Он одевал красивый костюм и блестящие черные туфли, похожие на твои.— Я бросила короткий взгляд на туфли Виктора. — Он не был похож на подонка, живущего в грязи, каким ты его видел в тот день. Он богат, несмотря на то, что ты видел.
— Я так и понял.
Я продолжаю:
— И, конечно, он заставлял и меня тоже наряжаться.
Я стыдливо опускаю глаза, по большей части потому, что иногда я наслаждалась тем, что меня наряжают и относятся как к принцессе. Так я всегда об этом думала: принцесса, такая же тревожная, как и окружающая обстановка.
— Я чувствовала себя ручной добычей.
— Именно такой ты и была, — говорит он, и я снова смотрю на него, уязвленная его словами. — Ты помнишь что-нибудь о людях, в чьих домах вы побывали?
— Да, — говорю я, кивая.— Я думаю, это были загородные дома или что-то вроде того.
— Почему?
— Потому что они упоминали что-то о том, как они были в Мексике всего пару недель или как они возвращались в Калифорнию, Неваду или Флориду, в места, похожие на это.
— Они были американцами?
— Некоторые из них, я уверена, были ими, — говорю я.— У них не было акцента, иностранного, по крайней мере. Они определенно не были мексиканцами, это точно.
Они, возможно, были американцами, но я знала, что они мне не помогут, как поможет Виктор, я надеюсь. Они просто были такими же злыми, как и Хавьер. Двое из них даже пытались купить меня у него. Нет, никто из них никогда не помог бы мне сбежать, поэтому я посчитала Виктора первым американцем, увиденным мной за девять лет. Те люди потеряли эту привилегию по ассоциации.
— Ты помнишь имена кого-нибудь из них?
Виктор выглядит сейчас более напряженным, чем я когда-либо его видела, но ему все еще удается сохранить почти безупречно бесстрастное лицо.
Я снова думаю, пытаясь вспомнить и назвать имена.