Претер в безмолвном удивлении смотрел на Ступицкую, надеясь, что «инициативы» Ступицкой не более, чем неудачная шутка. Честноков благосклонно кивал.
— Далее, — продолжала Людмила Андрофаговна, всё более вдохновляясь. — Широко известно из научного журнала «Здоровье», что мясо при пищеварении может образовать ядовитые амины, особенно опасные слабому здоровью больного человека. Предлагаю пересмотреть технологию приготовления котлет. Такие котлеты можно будет давать больным, которым назначена безмясная диета. Куда девать образовавшиеся излишки опасного мяса, мы изыщем. Я даже готова пожертвовать собой…
Претер прикрыл глаза и застонал, как от физической боли.
— Что за чушь? Безумие какое-то!
— Что такое? — всполошилась Ступицкая.
— Какие инициативы? Какая экономия? — чуть не кричал тишайший Претер. — Мы должны лечить так, как учили нас лучшие из учителей. Применяя все знания. Вкладывая в лечение всю душу!
Ступицкая вскочила и, с ненавистью пялясь на мятежного начмеда, закричала, подвизгивая и брызгая слюной:
— Вы социально незрелый элемент! О какой душе вы говорите?! Идеалист! Мы, материалисты, знаем, что души не существует!
Претер тоже встал.
— А я начинаю верить, что душа есть, — тихо проговорил он. — Что же ещё так болит у меня, когда я вижу всю вашу мышиную возню.
И, не прощаясь, маленькими шагами вышел из кабинета.
Мнение оставшихся было единодушным.
— Подлец!
— Негодяй!
— Идиот!
Людмила Андрофаговна потрясла кулаками.
— Бог ты мой, как тяжело с такими людьми! Прямо руки опускаются. А также настроение. А также всё остальное. Хочется вернуться назад — в гинекологическое отделение. Заняться, как и прежде, тяжёлым, но таким бескорыстным трудом.
Честноков подытожил:
— Будем делать оргвыводы.
Коллеги одобрительно загалдели.
— Тише. Тише. Ещё один вопрос имеется. У нас есть кандидатура на должность заведующего терапевтическим отделением. Прекрасный молодой человек. Фамилия его Мрут. Мой земляк. Работал терапевтом в Блатославе. Теперь закончил клиническую ординатуру. Но как нам быть с нынешним завом?
Ступицкая подняла бровь, многозначительно произнесла:
— Тут проблем не будет. Он человек — ха-ха! — интеллигентный. Он не будет цепляться за должность, если я ему прямо сегодня намекну, что его присутствие на этом ответственном посту нежелательно. А если не поймёт намёка, то мы — ха-ха! — создадим ему в работе ряд дополнительных трудностей.
— Свободны, — сказал Честноков и, покряхтывая, стал заводить подчинённых, гуськом проходящих возле кресла.
Когда кабинет опустел, вошла Сахара Каракумовна. Она улыбалась так ясно и бёдрами виляла так активно, что Честноков сразу понял: Сахаре что-то надо.