— Что вы, доктор, завтра делаете? После дежурства?
— Я? — вздрогнув, переспросил Дмитрий Маркович.
— Ну, да! Вы!
Водитель, которому скрытый смысл всех игрищевских манёвров был хрустально ясен, не удержался.
— Что, что… Спать будет… С этой… — он сделал многозначительную паузу.
Игрищева в крайнем возмущении вдвинулась в глубину салона. Дмитрию показалось, что уши его начинают светиться. А циник и охальник Фёдор Степанович как ни в чём не бывало закончил:
— …С открытой форточкой.
Игрищева фыркнула.
— Стыдно! В вашем-то возрасте, Фёдор Степанович, стыдно такое говорить!
— Ох, красавица ты моя южная, в моём возрасте только поговорить и осталось.
Дмитрий сделал вид, что забыл о вопросе фельдшерицы. Но Людмила оказалась довольно настырной.
— Так что же, доктор?
— Знаете ли, — Дмитрий сделал паузу, надеясь, что в голову придёт какая-нибудь спасительная мысль. Мысль не приходила. Пауза затягивалась, и Дмитрий ляпнул первое, что пришло в голову: — Знаете ли, завтра я уезжаю в город. Мне сказали, что в Кивамени в медкниге что-то новенькое появилось.
И тут же сообразил, что хочешь — не хочешь, а в город теперь придётся уехать. Очень вероятно, что настырная Игрищева придёт самолично проверять, дома он или нет.
Машина вышла на «финишную кривую». Дмитрия бросило на дверцу, затем на кожух. Машина завизжала тормозами. Пронзительный звук этот был похож на вопль поросёнка, посаженного в мешок. Водитель и медики по инерции разом поклонились зданию скорой помощи и засовались на сиденьях, выбираясь наружу.
Игрищева, проходя мимо Дмитрия Марковича, задела его, будто невзначай, бедром и многозначительно промурлыкала:
— Завтра в город едете. А послезавтра — свободны?
Дмитрий, всё ещё ощущая прикосновение, дрогнул и ответил:
— Завтра? Завтра… Ну что же, может быть. Посмотрим.
Вызовов больше не было. Дмитрию не спалось. Он ворочался на свирепо скрипящем кресле, вздыхал, «считал слонов», снова вздыхал. Наконец, не выдержал — встал, надел халат и на цыпочках направился к выходу.
Бдительная Вислогуз заметила его из диспетчерской и сонно, больше обычного растягивая слова, поинтересовалась:
— Куда это вы, доктор, в такую рань? Ещё и кот не женился.
— Да так. Воздухом подышать.
Уже светало. Бессонные чёрные птицы трудно пробирались в сплошном осеннем небе. Деревья на холме возле скорой за ночь оголились ещё больше. Стволы их жёлтым конусом окружали опавшие за ночь листья.
А ещё дальше — за деревьями — пробиралась к приёмному отделению нелепая фигура в затрапезном пиджачке и картузе блинчиком. Хронос? Кажется, он… Хронос! Кто-то говорил, что Хронос всегда следует за Той, от которой клубника лучше растёт. Значит, надо идти за ним. Если идти за ним, можно найти её!