— Да, разумеется. Его пропустят. Да, конечно, никому, вы что.
Уже на улице Исаеву поднесли телефон, как ключ от оккупированного города. Не хватало только красной подушечки.
— Почему сюда? — спросил меня Исаев. — Где твоя машина?
Я показала в сторону парка.
Он сел в машину на заднее сидение, а я замешкалась, думая, что бы подстелить, чтобы не испортить сидения Стасику.
— Василий, прости, что дергаю, но тут форс-мажор, — услышала я разговор Исаева по телефону, очевидно с водителем. — Я еду в травму, а ты дуй в клуб, забери мои вещи и подъезжай… Какой адрес?
Последнее он спросил у меня. К черту сидения, решила я. Есть вещи и пострашнее — и это Роман Андреевич с потенциальным переломом на заднем сидении. Или то, что мой профессор видел меня без бюстгальтера.
Я юркнула в машину и сказала:
— Эээ, сейчас пробью по навигатору.
В машине воцарилась зловещая тишина, как перед грозой.
— Ты сказала, что знаешь, где травмпункт, — процедил Исаев.
— Я знаю примерно! Все в порядке, я просто не знаю точного адреса!
— Твою мать, — выдохнул Роман Андреевич через стиснутые зубы. — И кому я доверился? Недоучке-прогульщице с интуитивным знанием местности и склонностью к непреднамеренным убийствам!
— Я знаю дорогу, Роман Андреевич, — уперлась я и даже немного обиделась. — И я не прогульщица! И не собираюсь вас убивать!
Пока что.
— Так езжай хотя бы интуитивно, чего ждешь? Мне больно вообще-то! Слышал, Вась, да? Чуть позже я тебе адрес скажу, пока с моими вещами в клубе разберись. И Марину вызвони, пусть будет на связи… Машина хоть твоя? — вдруг спросил Исаев.
Черт.
— Настя?
— Нет, — ответила я, судорожно вцепившись в руль.
Роман Андреевич шумно втянул воздух через нос.
— Господи, ну за что? До чего паршивый день. Аккуратнее! Там же велодорожка!
— Вот своего Васю и будете учить водить! — не осталась в долгу я. — У меня даже руки дрожат от нервов! Так что ради собственного же блага рот на замок и молчите до самой травмы. Ясно?
Исаев благоразумно ничего не ответил.
Вот и славно.
***
Я аккуратно вела машину к пункту первой помощи. С меня капало, с Исаева тоже. Могу представить, что будет с машиной после этой поездки…
Стасик меня убьет. Если только Исаев не сделает это раньше.
Он держал руку согнутой и глухо матерился, потому что пальцами левой было очень неудобно постоянно что-то печатать в телефоне. Время от времени он морщился, откидывая назад голову, и в такие моменты даже становилось его искренне жаль.
На секунду.
Потом он обязательно ловил мой взгляд через зеркало заднего вида и рычал:
— На дорогу смотри. Угробишь нас обоих.