— Знаю-знаю, пожалуйста, простите, но я должна объясниться…
— Да я слышать ничего не желаю! Марш отсюда, пока охрану не вызвал.
У меня глаза защипало от слез, но Исаева никогда не трогали ничьи рыдания. Знаем, видели. Когда из его аудитории выбегали зареванные студентки, я-то ведь думала, что меня никогда не коснется такая участь.
Я мельком увидела, что к первому работнику клуба, который надвигался ко мне со спины, присоединился второй. Черт. А ведь там еще Вячеслав…
Исаев повернулся ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен, но я считала иначе.
В это момент я сама себя не помнила. Мне очень-очень нужно было его убедить. Не думая об охране, приличиях и прочих важных вещах, я рванула за преподавателем.
Но сама поскользнулась на мокром полу. Потеряла равновесие.
Схватилась за первое, что подвернулось — и это оказался Исаев.
Когда я вцепилась в него, ему пришлось прервать свой победный марш. Я потянула его на себя, и он рефлекторно схватился за меня. Я же для надежности схватилась за него второй рукой, где-то повыше локтя. Успела даже подумать о том, что никак не могу обхватить ладонью этот чертов очень твердый, очень крутой бицепс.
И эта мысль так некстати подействовала на мои коленки, которые моментально подогнулись.
А подгибаться им сейчас никак нельзя было, потому что Роман Андреевич, в свою очередь, тоже пытался устоять, цепляясь за меня.
Но силы были не равны, и земное притяжение победило.
Мы оба рухнули в воду.
Но при этом что-то хрустнуло, а матерный крик Романа Андреевича с детской непосредственностью повторило эхо.
***
Плавала я хоть и плохо, но по-собачьи умела. Кое-как подплыла к бортику, убрала мокрые волосы с лица. И увидела перед собой Исаева. Он почему-то висел в воде, одной рукой придерживая кисть второй. При этом он стремительно бледнел.
— Боже, простите, Роман Андреевич! Я…
— Да чтоб тебя, Тихомирова! — рявкнул он. — Исчезни! Просто возьми и исчезни! И откуда ты только тут взялась?!
Это было обидно, черт возьми. Над нами как раз вовремя возникли работники клуба. Один протянул мне руку, помогая подняться, так как лестницы были в другом конце бассейна.
Я быстро взобралась на бортик, не глядя на Исаева. Хотела отжать волосы, пока ему помогали вылезти из воды.
— Черт, как же больно. Руку…
Я подумала, что он просит подать ему руку, как и мальчик в красной футболке. Тот от души дернул Исаева на себя, схватив за то самое запястье, которое тот баюкал, словно младенца.
Исаев заорал, как раненый вепрь, и его крик эхом разнесся по огромному помещению бассейна.
— Господи, боже, отпусти меня, тупица! Я руку, кажется, сломал, но тебе, похоже, хочется ее оторвать!