— Баб, успокойся! Папа просто ещё ничего не знает.
Светлана Васильевна нервно пригладила свои негустые крашеные волосы. Руки её дрожали, а губы кривились в безмолвных проклятиях. Маленький Егор впервые видел столько противоречивых эмоций в одном взгляде…
— Папа не верит в Гаврюшу, хотя я всем говорил.
— Да этот твой папа-шляпа, — бабушка готова была заплакать, — сказала бы я ему… Ну ничего, я матери скажу… Где он?
— Папа?
— Да на что сдался мне твой папа?! Он что есть, что нет его. Кузьмич этот где?
— В квартире должен быть, но видят его только те, кто в него по-настоящему верит.
— Сектант, значит, — тихо сказала пожилая женщина и прижала внука к себе. — И давно они тебя голодом пытают, кровиночка моя?
Егор слышал, как стучит её большое сердце.
— Бабуль, Гаврюша — это обычный домовой.
Глава третья,
в которой Егор и Гаврюша беспокоятся о бабушке
За окном тянулась ночь, часы показывали двенадцать.
— Вы посмотрите, посмотрите! — Бабушка продемонстрировала экран тонометра сперва маме, затем папе. Все трое сидели в гостиной, двери с полупрозрачными стёклами были закрыты. — Сначала подскакивает выше некуда, теперь падает ниже низшего! Недолго мне осталось, ох недолго…
Александра Александровна заёрзала в кресле и нервно отвернулась.
— Мама! Я тебе сто раз уже предлагала вызвать «скорую»!
— Ах, оставь! — Светлана Васильевна подала запрещающий знак ладонью и откинулась на спинку захваченного ею дивана. — Всем известно, из больницы одна дорога — на кладбище.
Вал Валыч нервно растирал колени, в нём боролось три сильных желания:
первое — таки вызвать санитаров, чтобы увезли больную в указанном ею направлении;
второе — превратиться в торшер или плинтус и сыграть скромную роль декорации;
третье — сбежать в спальню, накрыться одеялом и спать до полного убытия тёщи на её законную жилплощадь.
Но каждый раз, решаясь на побег, папа слышал железный приказ: «Сиди!» Жена и тёща отдавали его по очереди, неизменно ласковым тоном, но суть от этого не менялась.
Итак, беседа с Егором ужасно встревожила бабушку — вызвала приступ гипертонии, сбила сердце с привычного ритма и лишила несчастную сна. Едва чета Красивых вернулась с работы, как героическая пенсионерка сразу увела их в гостиную, прикрыла двери и потребовала от каждого подробного отчёта о странностях детских фантазий и посторонних мужчинах в доме.
Первым не выдержал Вал Валыч, он рвал и метал, и никакие двери не могли загасить его зычный гнев, рвущийся на волю. Ишь чего захотела! Отчитывайся тут перед ней! Мало ли чего Егорка напридумывал? У мальчика детство вовсю играет, он может не только Гаврюшу, но и чёрта лысого придумать. Что же теперь, в каждой его фантазии реальных людей видеть?