Это на него не похоже. Совсем.
Наконец, отчаявшись, я позвонила к нему на работу.
Ответила Миа как всегда доброжелательным тоном.
— «Сиэтл Пластикс», с кем вас соединить?
— Привет, Миа, — я прикусила ноготь на большом пальце. — Это Остин Роджерс. Доктор Холлоуэй уже пришел?
— Я его не видела. — Я представила, как она улыбнулась, проверяя его график. — Похоже, у него нет записей до самого обеда.
Я вздохнула.
— Ох, подождите! — Стук ее ногтей по клавиатуре меня немного нервировал. — Он что-то говорил о позднем завтраке, когда звонил утром сверить свое расписание.
Я сглотнула, в горле пересохло.
— Он, эм, он сказал, где?
— Я записала, — она откашлялась. — Бистро на 50-й улице в центре города, знаете, где это?
— Ага. — Желудок сжало. Я хорошо знала. Это было любимое место моей матери, куда она сбегала, особенно сейчас, когда находилась в центре внимания. Она любила интимную обстановку, а там было довольно темно.
— Спасибо, Миа! — Я отключилась и проверила сообщения. Поздний завтрак.
Но для него еще рановато. Может, он хотел сделать мне сюрприз, но просто еще не сообщил об этом? Тем не менее, мне нужно заехать домой и взять чистую одежду.
Приняв решение, я быстро доехала до своего дома, ожидая, что в нем никого не будет.
Но папа оказался дома.
Он всегда был на работе так поздно утром.
— Привет, пап, — я вошла и бросила ключи на стол. — Все хорошо?
Его рубашка выглядела мятой, а глаза несколько отстраненными.
— Это правда?
— Что?
— Ты собираешься продолжать встречаться с Тэтчем Холлоуэем? Я думал, это несерьезно.
Шокированная, я не сразу нашлась, что ответить. Какая разница?
— Слушай, если это из-за Брэйдена...
— Черта с два это не будет о Брэйдене.
— Папа! — Я никогда не повышала на него голос. — Что происходит?
— Ты, — он выпрямился. — Встречаешься с ним?
— Что ж, да, — наконец, произнесла я. — Я люблю его.
Глаза отца на мгновение расширились, но потом жестокая улыбка исказила лицо.
— Уверен, что ты так думаешь, но, милая, эти вещи проходят.
— Любовь? Проходит? — я покачала головой. — Ты вообще себя слышишь?
— А ты?
— Папа, о чем ты говоришь?
— Он не принесет тебе ничего хорошего, — холодно ответил отец. — Уверен, теперь ты знаешь всю историю, его пьяница-отец, его мать...
— Воу! — я подняла руки. — Это не мое дело, как и не твое!
— Оу? — Его взгляд был ледяным. Почему он так себя ведет? И какое это имеет отношение к Тэтчу?
— Сама все увидишь. Любовь лишь сделает тебя уязвимой перед болью и тогда, когда ты позволишь себе поверить в то, что все хорошо, раздастся взрыв.
— Это про маму?
— Твою маму? — повторил папа, в глазах мелькнуло безумие. — Конечно, да!