Поэтому Тэтч принял их, а позже ночью плакал у меня на руках. Кредит на триста пятьдесят тысяч долларов. Исчез. Забыт.
Забавно, как в ту минуту, когда он смог простить обоих родителей, его отец смог простить себя.
— А-а-а! — я вскрикнула, когда живот напрягся, и гигантские невидимые тиски сжали меня словно тюбик зубной пасты. — Это неестественно!
Тэтч был спокоен. Он должен быть спокойным.
Разве папе не полагалось падать в обморок?
— ПРЕКРАТИ ВЕСТИ СЕБЯ КАК ВРАЧ! — рявкнула я ему, когда он нырнул под простыню и принялся обсуждать о бог весть каких местах, которые никогда не должны обсуждаться или разглядываться зятьями или сексуальными мужьями!
— Лекарство прибыло! — Провозгласила Эвери.
Лукас решил подождать в приемной. Умный мужик.
Эвери протянула «МунПай».
— Ты получишь его после того, как очень хорошо потужишься.
— Я ненавижу тебя, очень сильно ненавижу.
Она помахала передо мной «МунПаем».
— Никакой еды! — старший доктор Холлоуэй погрозил мне пальцем. В ответ я показала ему средний палец.
Тэтч рассмеялся.
— Ты в порядке, малышка?
— Больше никогда ко мне не прикасайся. Я уйду в женский монастырь, как тебе такое?
— Тебе просто очень больно.
Он кивнул на вошедшего мужчину в халате и спросил:
— Кто тут хотел эпидуралку?
— Я! Да! Я хочу! — выкрикнула я, а Эвери поморщилась, увидев очередную схватку.
Я потянулась к ее руке и случайно схватила «МунПай», раздавив его и уронив на пол.
— Нет! Мой «МунПай»!
— У меня есть еще, — Эвери похлопала меня по плечу. — Ну, тебе здесь хорошо? Думаю, я тогда пойду... к мужу и... помолюсь... за тебя! Не за меня. Я в порядке.
Не в порядке. Она на двенадцатой недели беременности.
— Это твое будущее! — крикнула я ей вслед.
— Остин, — рявкнул Тэтч. — Это правда так необходимо?
— Ох, не знаю, необходимо ли ЭТО! — Я указала на живот.
Он усмехнулся.
— Люблю, когда ты злишься.
— Вытащи это! — прорычала я. — Это больно.
— Лекарство, — Тэтч поцеловал меня в лоб, моя слабость, и потом кивнул врачу,
который выглядел слишком молодо, чтобы держать такую большую иглу.
— Привет, Остин. Меня зовут Бен. Сейчас я сделаю так, что все это станет похожим на чаепитие с пончиками, хорошо?
Я фыркнула.
— Я сама, как пончик.
— Прекрасно, — он подмигнул. — А теперь повернись на бок, обхвати колени и не двигайся. Как только начнется следующая схватка, ты должна сделать несколько глубоких вдохов, а когда она пройдет, я введу анестезию. Хорошо? Ты почувствуешь легкий укол, потом небольшое давление и все. Но ты не сможешь двигаться.
Я кивнула. Я вся вспотела и сходила с ума. Я ненавидела уколы.