Завершив сцену с зажимами, Ник невозмутимо протянул ей руку, помогая спуститься со стойки. Почти не глядя, он протянул руку назад — туда, где были сложены коробки с игрушками, вытянул красивый блестящий стек и указал глазами на стул:
— Наклонись.
Все, что Ира могла видеть в этот момент — это опасный отблеск света на жестком кожаном кончике. При одной мысли о том, как здорово этот инструмент может жалить в безжалостных руках Ника, Ира запаниковала. Слезы обожгли глаза, горло перехватило до боли, словно удавкой. Она могла бы сразу начать умолять о пощаде, если бы не было кляпа. Но с этой штукой во рту она могла только умоляюще смотреть и мысленно просить: "Ник, пожалуйста, вспомни, что я боюсь порки. Пожалуйста, вспомни и не делай со мной этого. Только не на публике".
Ник не помнил. Как опытный мастер, он отлично удерживал в голове основные табу знакомых его саб, и на такие мелочи, очевидно, его внимания не хватало.
?Ира не могла его за это судить, но ей пришлось легонько нажать на пищалку.
В ответ на это опытный дом дернулся, словно получил пощечину и, сузив глаза, недоверчиво посмотрел на нее, словно подозревал, что словил слуховую галлюцинацию. Стоп-сигнала из-за такой, в его понимании, ерунды, Ник не ожидал. Порка для него была закуской, десертом и основным блюдом, и редко у кого из саб это вызывало возражение. Самая обычная практика. Самая базовая. Самая нестрашная.
— Саба? — спросил он угрожающим тоном, расстегивая кляп. Пока его глаза продолжали метать молнии, руки осторожно освободили ей рот — безопасностью в "Сабспейсе" мастера не пренебрегали.
— Я… мастер, полу. жалу… пожалуйста, я не могу… — пробормотала еле слышно Ирина, заливаясь краской до ушей, чувствуя, как горит уже даже затылок.
— Саба, разве порка для тебя — табу? — нахмурился он. Лицо мастера потемнело настолько, что Ирине стало не по себе.
— Не совсем табу, но… — залепетала она, чуть отступая назад. Теперь все, на что падал глаз, начало темнеть. Она и сама не знала, что так напугана. Неужели ей сейчас станет плохо?
— Наклонись. Немедленно, — попробовал надавить Ник.
— Ник, нет. Я не могу. Наверное, теперь это табу. Это табу, — испуганно выпалила она, когда увидела, как глаза Ника буквально чернеют от непритворного гнева — как многие домы, он болезненно реагировал на оскорбления и неподчинение. Или все-таки что-то случилось со светом, а не с глазами Ника и его лицом? Не могла же она совсем ослепнуть из-за стресса?
Мастер покачал головой в темноте. В умении оценивать эмоции сабы и наличии здравого смысла Нику никто не мог бы отказать — в следующую секунду он, вероятнее всего, сказал бы, что она свободна, но тут из-за его спины раздался громкий повелевающий рык: