По телу прошла дрожь возбуждения. Черт. Ее тело желало его — гораздо больше, чем следовало бы. Если бы только тело могло принимать рациональные решения… Ирина сделала глоток и послушно перечислила свои ограничения: сильная боль, полное обездвиживание, угрозы, удушье.
— Угрозы? — переспросил он, и уголки его губ приподнялись вместе с одной бровью, — То есть ты предпочитаешь, чтобы тебя наказывали сразу, без предупреждений?
— Не совсем, — улыбнулась она и тихо пояснила, — речь об угрозах сделать то, что в табу. Некоторые домы так говорят, считая, что это должно возбуждать.
Тимофей на долю секунды закатил глаза:
— Не волнуйся, я не идиот. Стоп слово: красный. Если надо поговорить — желтый. Пару секунд вздохнуть — назови меня полным именем.
— Хорошо. Можно я переоденусь?
— Зачем?
На этот раз Ира впала в замешательство и бросила на него испытывающий взгляд, но лицо Тимофея было непроницаемым.
— Ну… у меня с собой есть платья поинтереснее, — смущенно пояснила она.
— Лучше сними верх. И садись сюда, — сказал он, бросая подушку на пол под ноги.
Слегка подрагивающими от смущения руками Ира принялась расстегивать пуговицы на блузке, каждую секунду ощущая прожигающий взгляд. Ей все еще было не по себе — казалось, он злится на нее за задиристость за ужином. Она и сама остро переживала свою неправоту и неуклюжесть в беседе. После такого проявления неуважения, после того, как незнакомая саба сходу нарушила их предварительные договоренности… Почему он только до сих пор не выставил ее вон?
Оставшись в одном кружевном лифчике, Ира опасливо устроилась на подушке у его ног, настороженно прислушиваясь к ощущениям в теле. Он теперь был совсем рядом — очень большой и теплый. Тимофей провел рукой по ее волосам, убрал назад одну прядь, погладил костяшками пальцев щеку. Ира приоткрыла рот, слегка повернув голову к нему — возможно, она совсем не была сабой во время беседы, но теперь уже знала, что делать. Просто реагировать. На каждое его прикосновение, на каждое движение и ласку.
Сабы по определению действуют меньше, а иногда и вовсе подолгу лежат без движения, связанные. Но они должны реагировать. Вот чем питаются домы — стонами, взглядами, вздохами, учащенным дыханием… умоляющими писками, вскриками, страхом. Она задержала вдох, когда он провел по ее груди сверху, а затем слегка дернулась, когда нетерпеливая рука разомкнула застежку и дернула лифчик вниз, полностью обнажая ее округлую, слегка тяжеловатую грудь.
Ирина выпрямилась и издала тихий стон прежде, чем он накрыл ее грудь теплой рукой, сжимая, взвешивая на ладони. А затем слегка выкрутил сосок — до легкой боли. Она непроизвольно подняла взгляд, но тут же получила легкий шлепок по щеке: