Садиться на пассажирское сидение собственного автомобиля было странно, но приятно. Лори очень боялась, что он сейчас как-нибудь резко дернет с места, и она возненавидит его за это пренебрежение, но Дима обходился с ее машиной нежнее, чем с ней самой: уважительно и достаточно уверенно, словно это была еще одна саба, которую ему доверили. Глубоко вздохнув с облегчением, Лори отвернулась к окошку. Сегодня она не разочаруется в нем, только в себе.
— Прости, я была идиоткой, — пробормотала она через пару минут, когда поняла, что он не начнет первым. — Мне очень жаль, правда. Я испугалась.
— Я знаю, — коротко ответил он. — Но дело не только в этом.
Лори повернулась к нему, изучая спокойный профиль. Он смотрел на дорогу — все еще холодный, игнорирующий ее.
— Я приехала сегодня в клуб, чтобы поговорить с тобой.
— Я заметил, что ты искала меня наверху вдвоем с Ириной. Видимо, за это время вы осмотрели каждый сантиметр второго этажа.
— Дим…
— Что?
Он посмотрел на нее таким спокойным и понимающим взглядом, что ее сердце едва не остановилось. В эту секунду Лори пришла в голову дикая мысль, что она, может, вообще не особо нужна ему. Может, он сам решил ее бросить еще раньше, чем она его, и все, что удерживало его интерес — это как раз ее отказ встречаться снова?
— Ты больше не хочешь быть со мной? — спросила она быстро, не вынося ни одной лишней секунды этого сомнения.
— А ты?
— Я хочу, — сказала Лори, выпрямилась до хруста в костях и отдернула взгляд снова в окно. Если ей суждено быть отвергнутой — что ж, это не самое ужасное. Она переживет. Чего она не переживет — так это еще одной болезненной созависимости, как тогда, когда появились последние и самые сильные шрамы на спине.
— Проверим?
Одно слово, которого она не ждала, вырвало ее из цепких холодных воспоминаний, и погрузило в замешательство.
— Что ты имеешь в виду?
Она смотрела то на него, то на дорогу, пытаясь угадать его намерение. Этой ночью Дима был явно в настроении удивлять ее. Ей даже не надо было спрашивать, чтобы узнать, чьей идеей было привлечь Дава для сцены усмирения строптивой сабы. Макс предпочел бы административные меры либо дал совет самому Диме настоять на сцене с ней. Для Макса этот подход через третьи руки был бы слишком изощренным, слишком прагматичным.
На такое был способен только мужчина с очень пластичной, полуженской психикой. Как тот, который сидел рядом с ней сейчас. Они нашли друг друга не случайно — оба в каком-то смысле андрогины.
Какое-то время они ехали молча, затем, свернув с широкой эстакады куда-то под мост, Дмитрий завел автомобиль на темную, безлюдную в середине ночи стоянку.