Фактор Одиночества (Аркадьев) - страница 24

— Ты бы шла спать, а? — посоветовал сзади знакомый голос. — Зверь — лучший охотник на мутантов, учти…

— А ты можешь пари принять, если хочешь, — не оборачиваясь, ответила Танька любителю шерстяных носков и домашних тапочек. — Победит Лютый — с тебя бесплатное оружие. Или подарю тебе классный клинок.

— Твой найф? — оживился в ответ.

— Нет! — резко обернулась к нему Танька. — Но очень редкий, поверь.

— Так уверена?

— Скуба Демо.[5]

— Подделка, он один! — сглотнув комок в горле, с трудом произнес Тишь.

— Тридцать шесть утеряно, а два больше никто не видел. У меня — один из них, папа подарил.

— Как говорят у нас в Припяти, лучше декольте сбоку, чем ширинка на спине, — он для виду почесал за ухом. — По рукам!

Из-за угла показалась симпатичная серая мордочка с зажатым в клыках кончиком хвоста.

— Пиплы, принимаю ставки! — объявил Старый. — На Зверя и Зверька! — он водрузил на барную стойку небольшую доску-меню и, протерев ее рукавом, стал мелом чертить суммы и имена.

— Э! — возмутился Зверь.

— Лютый — леопард! — поддержала Танька, подбирая пушистого на руки.

— Исправил! — громко оповестил бармен-букмекер. — Зверь против Лютого!

— Ты шиза, герлёныш. Он его убьет, — совсем беззлобно предупредили Таньку из образовавшейся перед кассой толпы.

— Чуть не забыла! — не сходя с места, громко поддержала веселье синеглазая. — Может, тогда до смерти оба будут? А то нечестно получится: поцарапать против слопать на ужин… А?

После недолгого молчания, задор игроманов увеличился вдвое, а веселость Зверя сменилась кислой миной.

* * *

Лютый не оправдал свое имя. Ни свирепого рычания, ни грозных взмахов длиннющим хвостом перед броском никто от него так и не дождался. Когда Танька сказала: «Убей!», он, словно вода, плавно вытек из её объятий и очень быстро оказался позади Зверя на спинках сваленных в кучу стульев.

Противник, со сверкающим ножом в правой руке и свисающей с левой, словно у гладиатора, крепкой охотничьей сетью, едва успел обернуться, как Лютый, демонстрируя способности Снежного Леопарда, перепрыгнул через его голову прямо к горящему очагу.

Почти одновременно с прыжком, следом за котенком полетела сеть. Не найдя жертвы, сухопутный невод, словно тряпка, остался лежать на грязном полу. Лютик, презрительно хмыкнув себе в усы, и даже, как показалось многим, иронично приподняв одну бровь, смотрел на своего соперника уже со стойки бара.

На левой руке Зверя, теперь не скрываемые тенётами, красовались латные сегментные наручи и шипастая металлическая перчатка. Он был озадачен и явно нервничал. В желтом уютном свете старых лампочек все происходящее выглядело безобидной игрой, если бы не удручающие безысходностью голые стены старого вокзала.