Психопоги тогда на пальцах объяснили одной недалекой русской девице, что не всех людей можно спасти. Бывают смертельные ранения в тело — а бывают ментальные ранения (этот термин использовали психологи), неминуемо ведущие человека к гибели.
В обоих случаях, ранение несовместимо с жизнью, и остаётся лишь достойно проводить человека.
Тогда я долго гнала от себя одну мысль, которая преследовала меня днями и ночами — в моменты бодрствования и моменты сна — в каком состоянии была я, когда Кейн ворвался в зал для случек?
Я помнила его вмешательство в мои мысли, его голос, успокаивающий меня под шёпот теплого гавайского ветерка — и не помнила ничего остального… Как сильно он тогда мне помог?
— Я лишь убрал стресс и чрезмерные переживания, — ответил Кейн, подслушав то, о чём я думаю. — Больше ничего.
— Мы об этом с тобой никогда не говорили, — заметила я.
— Надо когда — то начинать, — кивнул Кейн, опустил ладонь на мой живот Я понимала, что он хочет этим сказать: мы уже не два отдельных человека, мы — семья, будущие родители общего малыша.
— Который будет сильным рашианином, — кивнул Кейн. — Для твоего ребенка естественным будет мир Рашиана, и устои Рашиана. Отрицая или не принимая их, ты будешь отрицать собственное дитя.
— Я не отрицаю ваше общество… Ты же видишь, я пытаюсь влиться…
Кейн криво усмехнулся.
— И всё равно в глубине души ненавидишь нас.
— Я люблю тебя.
— Но ненавидишь империю.
— Ты же видел мои воспоминания, — пожала я плечами. Кейн кивнул. — И как после этого к вам относится?
— А как твоя сестра относится к своему мужу? Он ведь у неё из Германии — а ваша область меньше столетия назад вела кровопролитную войну с Германией.
— Не область, а страна, — поправила я Кейна.
Муж передёрнул плечами.
— Смысл от этого не меняется. Как твоя Юлька принимает любовь человека, чьи родные выжигали вашу землю и твоих же родных; издевались над ними и мечтали вообще уничтожить вас как народ. Как она это принимает? И как это принимаешь ты?
Я растерянно посмотрела Кейну в глаза.
— Это было давно…
— Меньше столетия назад, — фыркнул супруг, высокомерно посмотрев на меня. — Тебе, значит, надо просто больше времени?
— Да…Нет… Дело не в этом.
— А в чём?
— В Германии тогда был чудовищный режим, которыи презирал большинство рас. Его свергли.
— А пюди? — продолжал допытываться Кейн. — Люди были теми же?
— Их зомбировали.
— Интересно, чем?
— Агитация, масс — медиа, пропаганда, — я говорила и сама не верила в то, что говорю. Какая должна быть пропаганда, чтобы взроспые мужчины травили газом детей?
— Но ведь и вы были не лучше, не так ли? — спросил Кейн, сверкнув взглядом. — Коммунисты охотно убивали представителей «буржуйских классов». включая детей. А Американцы, которые повинны в почти полном истреблении народа. предназначенного стать второй волной созерцателей? А рабство, которое существовало на вашей планете ещё столетие назад? Ты думаешь, что вы лучше нас?