И сам сгрёб мою израненную ладонь в свою руку.
Я отвела взгляд в сторону, не в силах наблюдать за тем, как его клыки будут впиваться в моё тело…
— Да тут и совсем царапина, — хмыкнул Кейн, и пояснил для ошарашенной меня. — Клыки мы пускаем в дело только если рана нехорошая, и кровь раненого нуждается в очистке.
Кейн повёл носом.
— Какой восхитительный запах…
Почувствовав его губы на своей коже, я вздрогнула; Кейн же, посильнее зафиксировав моё тело, присосался на несколько минут к кровящей ране на руке.
Затем, чуть ли не урча от удовольствия, он с неохотой выпустил мою ладонь — и рана тут же стала затягиваться прямо на глазах.
— Моя девочка, — почему-то довольно промурлыкал Кейн, каким — то образом изловчившись и уже практически сняв с меня платье.
Отшвырнув ненужный (и наверняка, уже и не целый) наряд в сторону, Кейн судорожно вздохнул.
— Обожаю твой запах… обожаю твоё тело, — простонал он. накрывая своими огромными ладонями мою ставшую вдруг чрезвычайно чувствительной грудь.
Теперь настала моя очередь тяжело и судорожно вздыхать: умелые руки Кейна, прекрасно зная, как доставить женщине удовольствие, творили с моим телом что — то невероятное.
Меня трогали, ласкали, гладили… оказавшись под мужем, я цеплялась за не него, как за последний спасательный круг Титаника, умоляя не отпускать меня…
— Никогда, — пообещал Кейн, нависая надо мной настоящей громадой. Опираясь на локоть одной руки, второй рукой он уже направлял своё движение внутрь меня. И резко, на середине выдоха, я вдруг оказалась заполнена им до конца.
Я уже давно догадывалась, что раса рашианцев не отличается большой нежностью во время плотской любви — слишком хищными они были для этого. Кейн, должно быть, невероятно жалел меня, позволяя себе ровно столько, сколько я могла выдержать…. Хотя с каждым новым «супружеским» днем эта граница чуть — чуть подвигалась в сторону Кейна…
Вот и сейчас, приподнявшись — почти сев на колени, Кейн подтянул моё, всё ещё соединенное с ним тело повыше к себе, хрипло приказав:
— Закинь ноги мне на плечи.
Не сразу сообразив, что он от меня требует, я всё же выполнила, что хотел Кейн, оказавшись почти в позе березки. Супруг, чьи глаза сейчас сверкали на всю комнату, освещая темноту Д‘архау лучше всякого светильника, довольно рыкнул и сделал первое резкое движение.
Наверное, со стороны это могло выглядеть странно или даже страшно: мускулистый мужчина со сверятищимися в темноте глазами яростно двигается в замершей на постели девушке… Но я, принимая в себя каждый его движение, откликаясь на каждую ласку его рук, мысленно плакала от облегчения: этот мужчина любит меня. Меня! А не кого — то ещё.