— И что ты предлагаешь?
Молчит, ухмыляется.
— Слушай, я могу ток отрезать проблемные части. И все.
— Не, — заревел, улыбаясь.
— Ну, тогда вставай, прощайся и потопали.
— Что вы, ребята, уже, что ли?
— Да.
— А торт?
— Не, извините, дома дети ждут.
— Да какие у тебя дети! — заржал Жених.
— Будущие, Косой. Будущие…
— А, ну раз так, то дерзайте.
— Вот ты гад, — шепчу на ухо, но тот уже прижимая меня к себе, ведет к машине.
— Не всем же рассказывать наши душетерзания…
Если на выходных и в будни я смогла откреститься телефонными звонками (да, в этот раз я все-таки их не игнорировала), то четверг обещал быть взрывом. Конкретным взрывом — и дай Бог нам всем после него выжить…
— Вставай, соня, — послышался голос Вовки. Отдернул шторы, пуская лучи солнца в комнату. — Пока ты дрыхнешь, на улице творится нечто страшное.
— Что? — будто током кто меня ударил. Взгляд в ужасе и надежде (на шутку) на брата. Но нет — стоит у окна, глядит куда-то вниз, улыбается.
Глубокий вдох для храбрости — и срываюсь на ноги. Замерла в ужасе, уставившись вниз за стекло.
На асфальте огромными буквами белой краской: «Любимая Динуля, с Днем рождения!» А рядом — в белом смокинге с огромным букетом красных роз… мой Димка. Улыбается мой палач и истязатель. Счастливо улыбается, заметив движение у окна.
— Гад, что он творит?! — в ужасе взвизгнула я.
Обмер в непонимании Вовка. Улыбка спала. Пристальный, грозный взор на меня:
— Что-то не так?
Проигнорировала.
Быстро набросила на себя халат и прожогом помчала вниз, к этому сумасшедшему, заклиная по пути всех ведомых и неведомых святых отвадить страшную, уже грохочущую, ознаменовывая свое приближение, беду.
* * *
— Ты дурак, что ли?
— Тебе тоже доброе утро, дорогая.
Тычет в меня цветами.
Не обращаю внимания.
— Столько разговоров! И ты вот так… на весь мир… заявляешь обо всем этом.
Застыл, скривился. Прожевал эмоции, опустил букет.
Цепкий взгляд в глаза:
— Дай угадаю. Опять… Маша?
— Ну, а кто же еще?!
— Да по *уй на нее! Честно.
— Тебе — да, а мне нет. Понимаешь?
Криво ухмыльнулся:
— И что, даже цветы не возьмешь?
— Ох, и дурак ты.
Протягиваю руку вперед:
— Давай их сюда… Они же не виноваты, что ты — истукан.
— Ужас, кем ты только меня сейчас не обозвала.
— Это еще любя… — в момент осеклась (чувствую, что краснею, осознавая, что проболталась). — Ладно, пошли давай, хватит стоять, радовать зевак.
За руку — и потащила за собой, в подъезд.
* * *
Но не успели мы зайти в квартиру, не успел даже Дима с Вовкой поздороваться, как вдруг кто-то позвонил в дверь.
Замерли, словно воры.
Первым ожил брат. Шаг ближе, и едва коснулся ручки, как я вскрикнула: