— Ну что, — ехидно спрашиваю, — в первый раз говорящую колбасу видишь? Интересно?
Сказал так, и пожалел моментально, потому что наш научный работник сознание потерял и как стоял, рот разинув, так и рухнул на пол. Теперь-то я его понимаю. Это ж какой стресс человек перенес, ты представь?!
Дальше, конечно, все нормально было, а то бы я, как сам сечешь, с тобой здесь сейчас не сидел. Стойкий народ, все-таки, эти научные работники. Повалялся Николай какое-то время в обмороке, а потом в себя пришел. Куда деваться, не помирать же в одних трусах на грязном полу. Мне тогда страшновато было — а ну, как очнется, схватит меня и в окно вышвырнет от греха подальше. Ничего, пронесло. Интерес, наверное, оказался посильнее страха.
Очнулся, в общем, Колюня, поднялся с пола, кряхтя тяжело, видимо, головой ударился не слабо. Кто ж виноват, что ковра мягкого и пушистого в комнате нет? В общем, на диван уселся, взгляд свой безумный в мою сторону направил и шепчет что-то довольно тихо, так, что я и расслышать-то не могу. А потом, то ли голос потерянный нашелся, то ли страх свой перед неоткрытыми наукой явлениями превозмог, позвал меня.
— Эй, — говорит, — колбаса… Ты взаправду говорящая, или это я тихонечко с ума сошел?
— Взаправду, — отвечаю, — я уникальный в своем колбасьем роде. Сам только сегодня понял.
На этот раз без обмороков обошлось и без истерик психических.
— Ну ладно, — говорит, — коль, взаправду. Чего только на свете не бывает. Кино я недавно смотрел. «Человек-амфибия» называется, так Макарыч говорит, что на реальных фактах основано.
— Человек, — переспрашиваю, — кто?
— Амфибия, — поясняет. — Это значит, что под водой жить может. Жабры у него плюсом к легким, вот… Как у рыбы… Слушай, колбаса, а ты чем говоришь? Рта-то у тебя я чегой-то не заметил.
— Не знаю, — отвечаю, — самому интересно. Молодой я еще, только сегодня на свет белый, можно сказать, явился. Многое мне еще понять надо, многое узнать… Поможете?
— Попробую… Да, колбаса, видимо не прокопченая ты, не все гены в тебе умерли, а то бы откуда разум-то возник? И не простой разум, а, я бы сказал, философский. Твои рассуждения послушаешь, над жизнью начнешь задумываться… Слушай, а тебя не из человечинки ли сделали? Слышал я от нашего сторожа, что от неугодных КГБ — есть такая зловещая организация — избавляется по-дикому. Говорил, что лагеря и ссылки — это цветочки еще… Может и вправду, философа какого антисоветского на колбасу пустили?
— Не знаю, — говорю я, — возможно. Иначе, откуда я такой взялся? Подумать надо… Извините… э-э…