– Вы же сами велели ничего не скрывать, – пожал я плечами. – Если меня заводит большой зад, логично ведь, что я хочу видеть свой идеал именно таким.
– Всё в порядке, продолжай, – ведьма оставалась серьёзной, но я почему-то был уверен, что мысленно она давится от хохота.
А у меня вдруг иссякла фантазия. Я с удивлением понял, что мне больше нечего добавить к тому, что я уже сказал. Пухлая ровесница с большой попкой – вот и весь мой идеал. Странно, мне всегда казалось, что мысленный портрет, который я создал, изобилует деталями и подробностями. И вот оказывается, что под моё описание подойдёт едва ли не любая.
– Ну же, не молчи, – поторопила Лариса. – Вспомни, что я сказала – вербализация придаёт чёткость размытым образам. С возрастом и комплекцией мы определились, что ещё?
– Наверное, это всё, – растерянно развёл я руками. – Остальное неважно, по большому счёту. Симпатичная, это понятно. И, пожалуй, блондинка. Всегда нравились светленькие.
Ведьма всё-таки не выдержала и весело рассмеялась, от избытка чувств хлопая ладонями по столу. А меня неожиданно что-то царапнуло – словно я, сам того не сознавая, сморозил глупость в приличном обществе. Но, с другой стороны, она ведь хотела честных ответов? Вот я и выложил всё как есть.
– Отличный портрет! И светлые волосы как завершающий штрих, очень характерно. Интересно, я не ошибусь, если предположу, что наличие ума у женщины тоже не играет для тебя особой роли?
Вопрос застиг меня врасплох. Я уже готов был соврать, чтобы окончательно не упасть в глазах Ларисы. Зачем-то мне изо всех сил хотелось казаться перед ней лучше, чем я есть. Но правда сорвалась с языка сама собой:
– Конечно. Идеальная подруга – она же не для того, чтобы с ней разговоры о высоких материях вести. Для этого друзья есть, приятели. А в постели много ума не надо.
– Превосходно. Ты совершенно прав, наличие ума лишь мешает в постели. Это знает любой современный мужчина. Как насчёт личных качеств твоего идеала?
В другое время откровенный сарказм в голосе ведьмы меня бы только позабавил. Возможно, я даже воспринял бы его как вызов своей кобелиной натуре и стал снисходительно учить Ларису уму-разуму. Но сейчас мне было стыдно и неловко. Вспомнился утренний восторг, когда перед моим мысленным взором предстала рыжеволосая богиня. И вот я достаю перед этой восхитительной женщиной всю грязь со дна своей души. Грязь… Впервые я подумал так о том, что всегда было для меня естественным и очевидным.
Я не знал, что сказать ведьме. Точнее, ответ был известен с беспощадной чёткостью – мне нужна развратная дура без комплексов, послушная смазливая кукла. Но озвучить это под проницательным взглядом Ларисы было выше моих сил. Молчание затягивалось, и ведьма вздохнула: