– Обычно в это время преподобный уезжает домой, а миссис Чэпмен занимается уборкой, – негромко сказала Кейт. – Я зайду первая, осмотрюсь и оставлю дверь приоткрытой, чтобы ты смогла незаметно войти. Постарайся держаться как можно ближе, чтобы не упустить ни единого слова, но не выходи из укрытия до тех пор, пока я тебя не позову. Что бы ни случилось, какие бы страшные вещи ты ни услышала, прошу, не выдавай своего присутствия. Иначе все будет напрасно. Обещаешь?
– Обещаю, – поколебавшись, шепнула Мэри. – Но, Китти, что ты…
– Вот и славно, – вздохнула подруга, потянула за ручку двери и шагнула в прохладный полумрак.
Выждав пару минут, Мэри на цыпочках прокралась следом.
Пруденс Чэпмен раскладывала по местам оставленные прихожанами молитвенники, когда Кэтрин появилась в проходе между скамьями; заметив ее, женщина выпрямилась и по привычке спрятала руки под темный передник.
– Церковь закрыта, мисс, – глухо проговорила она. – Приходите завтра.
– Я явилась сюда не за милостью Божией. – Кейт не спеша приблизилась и остановилась в нескольких футах от нее. – Мне нужно поговорить с вами.
Женщина не удивилась. Просто молча уставилась на нее ничего не выражающим взглядом, и Кэтрин почувствовала себя неуютно. Нужно было решиться и произнести вслух свою догадку: если она права, это станет ее триумфом; если ошиблась – несмываемым позором. Но другого пути не было. Сейчас – или никогда.
– Я все знаю, – собравшись с духом, сказала девушка. – Рано утром девятнадцатого июня вы убили свою дочь, Келли Паркер, задушили ее на задворках пивной под названием «Колокол», где позже и обнаружили тело. До этого вы почти не общались с Келли, не интересовались ее жизнью и потому не знали, что после гибели мужа ей пришлось подрабатывать унизительным и позорным способом, чтобы прокормить себя и маленькую дочь. Но, к несчастью, за неделю до этого Келли Паркер приходила в церковь и говорила с преподобным Майлзом. Святой отец, разумеется, из лучших побуждений, нарушил тайну исповеди и открыл вам подробности той беседы. Полагаю, это стало для вас ударом: столь благочестивая и набожная миссис Чэпмен – мать уличной потаскухи! Какой позор! С тем, как быстро разносятся по городу слухи, вашей репутации грозила скорая бесславная гибель. – Кейт усмехнулась. – И тогда вы решили, что лучше убить свою дочь, чем разделить с ней дурную славу. Нет грешницы – нет ни греха, ни косых взглядов, ни ехидного шепота вслед… да и возмездие обойдет стороной: ведь убийцу будут искать среди мужчин – тех, кто не брезгует платной любовью, много пьет или привык размахивать кулаками. Никто не допустит и мысли, что это сделали материнские руки… руки честной, добродетельной женщины, каждый день зажигающие здесь свечи и прикасающиеся к Библии!